Врагом ещё не называют. Но предупреждение ему дано.

2 ноября 2021 г.

Ядром убедительного стратегического сдерживания в политике национальной безопасности России была и остается демонстрация способности при любых, самых неблагоприятных условиях осуществить ответный удар возмездия с катастрофическими последствиями для агрессора. Фундамент сдерживания – его материальная составляющая.

Меры сдерживания в этой сфере должны в первую очередь воздействовать на умы и на чувства другой стороны (которая при этом и в рациональном, и в эмоциональном отношении может значительно отличаться от нашей стороны).

К тому же постоянно следует иметь в виду, что объект политико-военно-психологического воздействия (применительно, например, к Соединённым Штатам) во многом имеет многокомпонентный характер при всей особой роли президента США – Верховного главнокомандующего.

При разработке проблем стратегического сдерживания необходимо рассматривать всю сложную совокупность факторов, определяющих его эффективность, – не только военно-стратегических и военно-технических, но и политических (политико-психологических), экономических, информационных и пр.

Политико-военному сдерживанию может сопутствовать и угроза применения других жёстких политических и экономических мер в отношении "оппонента" ещё до порога применения вооружённых сил.

Политико-военное стратегическое сдерживание – это прежде всего угроза той или иной дозы возмездия за разного рода действия, угрожающие жизненно важным интересам нашей страны, направленная на недопущение таких действий. Эта угроза предусматривает тот или иной масштаб применения военной силы.

Многие и теоретики, и практики сдерживания обоснованно отмечали и отмечают, что для эффективного сдерживания угроза должна выглядеть правдоподобной. При этом убедительность такой угрозы находится в зависимости от рисков и издержек, которые могут присутствовать у сдерживающей стороны при демонстрации такой угрозы.

Сдерживание осуществляется в условиях активного противоборства в информационной сфере, в том числе в СМИ и в блогосфере, в котором участвует большое число государственных и негосударственных акторов, полностью неподконтрольных главным сторонам конфликта. Это противоборство может способствовать нагнетанию эмоциональности обстановки (и снижению степени рациональности в её оценке), созданию самых неблагоприятных условий для деэскалации конфликта, для выхода из кризисной ситуации. И это не может не сказаться на восприятии происходящего у лиц, принимающих важнейшие решения.

Стратегическое политико-военное сдерживание должно носить конкретно адресный характер в отношении каждого субъекта мировой политики. Необходимо детальное изучение различных характеристик объекта сдерживания, знание его менталитета, механизма принятия им политических и политико-военных решений, понимания его стратегической культуры.

Сдерживание и стратегическая стабильность

Осуществление Россией сдерживания посредством прежде всего демонстрации реальной угрозы возмездия, способности к осуществлению такого возмездия является одним из важнейших факторов (если не самым важным) предотвращения агрессии в отношении нашей страны, а также оказания на РФ политико-силового давления. Надёжное и убедительное сдерживание со стороны России – это краеугольный камень современной стратегической стабильности.

Как отмечается в Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утверждённой Президентом России Владимиром Путиным 2 июля 2021 года, поддержание стратегической стабильности относится к национальным интересам нашей страны (п. 25, пп. 8) и является одним из "стратегических национальных приоритетов РФ" (п. 26, пп. 8).

Одна из основополагающих проблем стратегической стабильности – недопущение перехода противостояния к наиболее угрожающей ситуации, к ситуации потери управляемости обстановки (в том числе обеими сторонами).

Особо важной задачей представляется предотвращение ядерных конфликтов. При этом под ядерными конфликтами можно подразумевать кризисные ситуации, в которые вовлечены один или несколько обладателей ядерного оружия и в ходе которых эскалация доходит до уровня, когда одна или более сторон начинают рассматривать практическую возможность применения ядерного оружия.

На "лестнице эскалации" (представленной в недавней отечественной разработке – см.: Кокошин А.А., Балуевский Ю.Н., Есин В.И., Шляхтуров А.В. Вопросы эскалации и деэскалации кризисных ситуаций, вооружённых конфликтов и войн. М., 2021, с. 35, 36) ядерный конфликт занимает 12-ю ступень – разумеется, ниже ступеней, предусматривающих уже реальное применение ядерного оружия.

Обеспечение стратегической стабильности – это многосторонний динамический процесс (циклы "действия – контрдействия"), предмет серьёзнейших междисциплинарных исследований. При этом стратегическая стабильность обеспечивается наличием взаимного понимания и общего интереса в том, чтобы избежать катастрофических по своим последствиям кризисных ситуаций и войн.

Стратегическая стабильность и сокращение вооружений

Весьма значимыми в обеспечении стратегической стабильности являются меры по ограничению и сокращению вооружений (с соответствующими процедурами проверки и мерами транспарентности, которые неотделимы от собственно соглашения по ограничению и сокращению вооружений), а также меры по ограничению и предотвращению опасной военной деятельности. Начальником Генштаба ВС РФ генералом армии Валерием Герасимовым неоднократно отмечалось, что требуется совершенствовать механизмы предотвращения опасной военной деятельности РФ – НАТО.

Немаловажную роль в обеспечении стратегической стабильности (прежде всего кризисной устойчивости) сыграло скоротечное продление Россией и США на пятилетний срок действия Договора СНВ-3 в январе 2021 года, сразу же после прихода к власти администрации Джозефа Байдена. Отметим, что администрация Дональда Трампа фактически вела дело к тому, чтобы сорвать продление этого весьма важного соглашения.

Отечественные специалисты А.Е. Стерлин, А.А. Протасов, С.В. Крейдин обоснованно отмечают, что "классический рецепт обеспечения кризисной устойчивости или в широком смысле – стратегической стабильности – это взаимная опора стратегических игроков на эффективный базис ответных действий. Именно к этой форме взаимного сдерживания исторически пришли крупные ядерные полюсы в лице США и нашего государства".

При этом, как справедливо пишут авторы, "ситуация кризисного противостояния с опорой хотя бы одной из сторон только на стратегию упреждающих действий выглядит как неустойчивая или, как ещё говорят, кризисно нестабильная" (см.: Современные трансформации концепции и силовых инструментов стратегического сдерживания // Военная мысль, № 8, август 2019, с. 7–12).

Фактор взаимного гарантированного уничтожения

Современная стратегическая стабильность, как и десятилетия назад, основана на осознании того, что в конце 1960-х годов было названо "взаимным гарантированным уничтожением" (ВГУ). Несмотря на значительное сокращение ядерных арсеналов (по сравнению с началом 1990-х годов) в РФ, США, Великобритании и Франции сохраняется огромная, принципиальная значимость ядерного оружия, обладающего целым комплексом поражающих факторов, применение которого в значительных масштабах чревато и катастрофическими вторичными и третичными последствиями, в том числе медико-биологическими и климатическими. Ядерное оружие играет и существенную политико-военную и статусную роль.

Нельзя не отметить, что наличие на протяжении десятилетий ситуации ВГУ не блокировало целого ряда направлений гонки вооружений; во взаимоотношениях между СССР и США, РФ и США сохранялась значительная степень подозрительности. Осознание ситуации ВГУ не смогло воспрепятствовать оснащению Соединёнными Штатами своих МБР и БРПЛ разделяющимися головными частями. За США с очень небольшим временным разрывом последовал Советский Союз. В современных условиях, по многим оценкам, наблюдается рост числа боезарядов на стратегических средствах доставки КНР. Потенциально вслед за Китаем можно ожидать таких действий и со стороны Индии.

Ряд отечественных и зарубежных исследователей небезосновательно отмечают психологическую дискомфортность состояния ВГУ. Как и то, что страх быть уничтоженным не всегда может срабатывать.

В некоторых американских разработках говорится о том, что в условиях той или иной кризисной ситуации политический престиж может перевесить страх потенциального взаимного уничтожения, и это может привести к наиболее опасным действиям, вплоть до необратимых поступков.

О войне без победителей

Немаловажное значение для обеспечения стратегической стабильности имеет Совместное заявление президентов России и США по стратегической стабильности, принятое 16 июня 2021 года. В этом заявлении говорится: "Сегодня мы подтверждаем приверженность принципу, согласно которому в ядерной войне не может быть победителей и она никогда не должна быть развязана".

Возобновился комплексный двусторонний диалог РФ и США по стратегической стабильности. Следует прилагать максимум усилий, чтобы он принес свои плоды. Позитивным фактом следует считать и возобновление контактов между начальником Генерального штаба ВС РФ Валерием Герасимовым и председателем американского Комитета начальников штабов генералом Марком Милли, важная встреча которых состоялась 22 сентября 2021 года в Хельсинки.

Заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков следующим образом оценил Совместное заявление президентов РФ и США по стратегической стабильности: "Подтверждение формулы о том, что в ядерной войне не может быть победителей и она не должна быть развязана, – это существенное достижение".

Президент США Трамп в период своего пребывания у власти фактически отказывался принимать подобное заявление. В доктринальном плане при Трампе был понижен порог применения Соединёнными Штатами ядерного оружия. Его администрация продемонстрировала больший упор на роль ядерного оружия в военной политике, чем предыдущие администрации (Билла Клинтона, Джорджа Буша-младшего, Барака Обамы). Обвиняя при этом, разумеется, Россию и Китай в действиях, направленных на усиление роли ядерного фактора.

Именно при Трампе США в 2020 году провели командно-штабное учение, в котором предусматривалось применение "маломощных" ядерных боеприпасов – в ответ на надуманный гипотетический ограниченный ядерный удар со стороны РФ. К тому же Трамп вышел из Договора о РСМД от 1987 года и из Договора по открытому небу от 1992 года, нанеся тем самым серьёзный ущерб стратегической стабильности.

Ядерное и неядерное сдерживание

В "Военной доктрине Российской Федерации", утверждённой решением президента России Владимира Путина 25 декабря 2014 года, предусмотрено стратегическое ядерное и неядерное сдерживание.

Ядерное сдерживание в политике России обеспечивается стратегическими ядерными силами (СЯС) и нестратегическим ядерным оружием (НСЯО). Значение последнего в политике национальной безопасности России нельзя преуменьшать, в том числе в условиях огромной асимметрии в силах общего назначения и военно-экономических и научно-технических потенциалов РФ и НАТО.

Российские СЯС в последние годы претерпели массовое обновление, в том числе со значительным наращиванием их возможностей по преодолению любой перспективной системы ПРО США, с повышением их боевой устойчивости в условиях потенциально самой неблагоприятной обстановки.

Крупные результаты достигнуты в РФ в развитии системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и системы контроля космического пространства (СККП), являющихся также исключительно важными компонентами средств обеспечения стратегического сдерживания и стратегической стабильности. СККП также способствует повышению скрытности действия отечественных СЯС, тому, что они могут быть своевременно выведены из-под удара баллистических и крылатых ракет противника.

Развивается и система противоракетной обороны вокруг города Москвы. Эта система, в частности, решает задачи прикрытия пунктов управления государством и вооружёнными силами от одиночных и групповых ударов баллистических ракет противника. А также задачу исключения необходимости немедленных ответных действий отечественных СЯС (тем самым предотвращая непроизвольную эскалацию ядерного конфликта). Она увеличивает для верховного главного командования время для принятия решения на ответные (ответно-встречные) действия СЯС путем поражения первых десятков боевых блоков стратегических баллистических ракет при массированном ударе противника (см.: Системы ракетно-космической обороны. В 4 томах. Том I. Ракетно-космические вооружения. Создание и развитие систем ракетно-космической обороны / Под ред. О.Ю. Аксенова. М., 2020, с. 45–47).

Быстрыми темпами развиваются в России и неядерные средства стратегического сдерживания в виде высокоточного оружия большой дальности в обычном оснащении различных видов базирования. Можно считать, что серьёзным вкладом в политику неядерного сдерживания РФ является осуществлённое в последние годы усиление группировок российских сил общего назначения на соответствующих направлениях. В том числе на западном направлении, где нам приходится противостоять силам НАТО. В значительной мере это относится к российским Сухопутным войскам, к их роли в доядерной фазе развития военных конфликтов (см.: Салюков О.Л., Шигин А.В. Место и роль Сухопутных войск в стратегическом сдерживании // Военная мысль, № 4, 2021, с. 20–28).

Парадокс сдерживания

Сдерживание обеспечивается демонстрацией угрозы применения в тех или иных вариантах военной силы, в том числе ядерного оружия. Сдерживание, с одной стороны, призвано предотвратить войну, эскалацию конфликтной (кризисной) ситуации, эскалационное доминирование противостоящей стороны, с другой – продемонстрировать реальность того или иного варианта применения военной силы. В этом заключается парадокс сдерживания.

Очевидно, что более убедительной выглядит угроза применения неядерных средств стратегического сдерживания. Однако и здесь имеются свои пределы, связанные прежде всего с катастрофичностью последствий поражения атомных электростанций и высокотоксичных химических производств. (Ведение боевых действий с поражением крупных объектов химических производств, атомных электростанций с масштабным химическим и радиационным поражением, чреватое гибелью множества людей, можно разместить на 11-й ступени "лестницы эскалации".)

Значительно более сложным и дискуссионным является вопрос об угрозе применения НСЯО в адрес государства, обладающего ядерным оружием, что тесно связано в том числе с проблемой "ограниченной ядерной войны".

Многие отечественные и зарубежные эксперты вполне обоснованно отмечают исключительно высокую степень неопределённости относительно того, что может последовать даже за единичным применением НСЯО. "По нашему убеждению, готовность ограниченно применить ядерное оружие является сильным побудительным мотивом для сдерживания обычной региональной или мировой войны", – пишут С.А. Пономарев, В.В. Поддубный и В.И. Полегаев. Но тут же эти авторы делают очень важную оговорку: "Однако в этом случае значительно понижается порог его неограниченного применения, и у агрессора может не быть неядерной альтернативы выхода из военного конфликта" (см.: Военная мысль, № 11, 2019, с. 98).

Это также можно отнести и к гипотетическому применению ядерного оружия для деэскалации военных действий. Следует отметить, что в целом крайне сомнительной и опасной является идея о ведении "ограниченной ядерной войны" между государствами, обладающими ядерным оружием.

Сдерживание как демонстрация возможностей

Меры по сдерживанию в том числе могут в себя включать и несколько других групп мер:

– демонстрацию силы – например, патрулирование самолётами стратегической авиации, внезапные проверки войск, проведение учений (включая совместные учения РФ – КНР) и др.;

– экспозирование новых военно-технических достижений – испытания новых средств СЯС, новых средств стратегического неядерного сдерживания;

– обнародование политико-военных, военно-доктринальных установок, прежде всего относительно условий применения ядерного оружия.

Ярким примером последнего может служить утверждённый Президентом России В.В. Путиным 2 июня 2020 года Указ № 355 "Об Основах государственной политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания".

Всегда актуальна дозированность мер сдерживания, их достаточность без чрезмерного давления на "оппонента", чтобы конкретные акции по сдерживанию срабатывали в политико-психологическом и военно-стратегическом отношениях, но не вели к эскалации конфликта.

Как уже отмечалось выше, для обеспечения стратегической стабильности одного только сдерживания недостаточно. Необходимы также договорённости по ограничению и контролю над вооружениями, меры доверия, определённая транспарентность в поведении стран.

Одна из задач сдерживания – предотвращение опасной и обременительной гонки вооружений, военно-технологического соперничества на невыгодных для нас направлениях и в неприемлемых для нас масштабах. Об исключительной важности этой задачи для России неоднократно заявлял президент России Владимир Путин. Отсюда особое значение строго выверенного баланса между симметричными и асимметричными мерами сдерживания с тщательным просчётом их военно-экономических параметров.

Меры стратегического ядерного и неядерного сдерживания должны иметь адресный характер по отношению к тем или иным силам и средствам другой стороны, против отдельных направлений развития её ВВСТ. Например, российский гиперзвуковой ракетный комплекс "Циркон" можно рассматривать как средство сдерживания по применению против нас группировок крупных надводных кораблей – авианосцев, крейсеров и эсминцев с многофункциональный системой "Иджис".

Сдерживание – это умелая демонстрация возможности и вероятности применения военной силы в целях её неприменения другой стороной. Меры сдерживания должны убедить потенциального противника в том, что его интересам соответствует отказ от тех или иных силовых действий.

Эффективность сдерживания во многом определяется взаимодействием в крайне сложной и конфликтной информационной среде. Необходимы заблаговременные расчёты того, как то или иное направленное на сдерживание действие в политико-военной сфере воздействует на государственное руководство и высшее военное командование другой стороны. Надо внимательно изучать и глубоко знать их стереотипы мышления, политико-психологические особенности, понимать возможные иррациональные реакции, что является весьма непростой аналитической задачей.

История послевоенных десятилетий учит, что эскалация может быть сознательной (направленной), она может быть и случайной, и непреднамеренной. Перемещение по лестнице эскалации может развиваться различными темпами, происходить быстро или медленно. Эскалационное развитие может быть и очень заметным, и менее заметным. Циклы действия-контрдействия без должного кризисного управления способны становиться все более опасными, подводящими обе стороны конфликта к точке невозврата.

Нельзя исключать того, что в ходе развития кризиса под воздействием того или иного комплекса факторов могут происходить скачки вверх по лестнице эскалации или ускоренное распространение эскалации по горизонтали. Непреднамеренный подъём по лестнице эскалации вплоть до прямого использования военной силы может в том числе произойти "из-за неправильного понимания намерений противостоящей стороны и из-за того, что другая сторона неверно понимает наши намерения" (см.: Шеллинг Т. Стратегия конфликта. М., 2014, с. 230).

Многим специалистам и учёным вероятность продвижения вверх по лестнице эскалации в условиях существующего высокого уровня напряжённости международной обстановки представляется весьма значительной.

В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации (утверждённой президентом РФ Владимиром Путиным 2 июля 2021 года) говорится: "Рост геополитической нестабильности и конфликтности, усиление межгосударственных противоречий сопровождается повышением угрозы использования военной силы". При этом "увеличивается опасность перерастания вооружённых конфликтов в локальные и региональные войны, в том числе с участием ядерных держав". Это происходит в условиях того, что "космическое и информационное пространства активно осваиваются как новые сферы ведения военных действий".

При возникновении кризиса особую важность приобретает соотношение рационального и иррационального в поведении сторон. Проблеме иррациональности уже на протяжении ряда лет уделяет большое внимание значительное число западных исследователей по теории сдерживания. Один из классиков в области теории сдерживания, Томас Шеллинг, писал: "Неверно полагать, что лица, принимающие решения, просто-напросто распределены по одномерной шкале, на одном конце которой абсолютная рациональность, а на другом – полная иррациональность. Рациональность есть набор признаков, и отклонение от полной рациональности может происходить по разным направлениям". Он далее отмечал: "Иррациональность может подразумевать неупорядоченную и противоречивую систему ценностей, плохой расчёт, неспособность получить сообщение или неспособность к эффективному общению; она может подразумевать случайные и бессистемные влияния в выработке решений и их доведении до других, а порой иррациональность отражает коллективный характер решения группой лиц, чьи системы ценностей не совпадают и чьи организационные решения и системы коммуникации не позволяют им действовать как единый субъект".

Авторы коллективной разработки "РЭНД Корпорэйшн" небезосновательно обращают внимание на оценку Роберта Джарвиса, одного из крупнейших ученых в области политической психологии: государства с гораздо более высокой степенью вероятности преувеличивают враждебность другой стороны, нежели преуменьшают её; и государства обычно преувеличивают обоснованность своей собственной позиции и враждебность другой стороны.

Для управления в кризисной ситуации необходимо особое информационно-аналитическое обеспечение. В то же время следует иметь в виду, что информация, поступающая для лиц, принимающих решения, может быть противоречивой.

История учит, что критическое значение может иметь наличие или отсутствие фильтров, отсеивающих дезинформацию. Задача эта крайне важная и сложная, в том числе ввиду жесточайшего лимита времени, отпускаемого на принятие решения по вопросам войны и мира в той или иной кризисной ситуации.

Информационная обстановка может быть исключительно сложной (с учётом разнообразных соцсетей, многочисленных негосударственных акторов информационно-коммуникационных процессов). Она может оказаться на пределе адекватного восприятия лицами, принимающими решения. Постоянное информационное противоборство, обостряющееся в кризисных условиях, в условиях эскалации противостояния полно того, что стали именовать фейковыми новостями.

Кризис – это огромная психологическая нагрузка не только на лиц, принимающих решения, но и на исполнителей, особенно на разного рода операторов в вооружённых силах противостоящих сторон. Кризис – это особая критическая ситуация с высоким уровнем риска для лиц, принимающих решения (и не только для них). Уровень доверия сторон в условиях кризиса может оказаться исключительно низким. "Можно предположить, что в критической ситуации, то есть при высокой вероятности нанесения ядерного удара готовность сторон доверять друг другу будет зависеть от других критериев, чем в ходе переговоров с низким и средним уровнем риска (например, по поводу ядерных программ Ирана и Северной Кореи). Критерии и уровень доверия при разных степенях субъективного риска являются психологическим содержанием запаса устойчивости", – справедливо отмечают видные отечественные ученые в области политической и социальной психологии (см.: Журавлев А.Л., Нестик Т.А. Соснин В.А. Социально-психологические аспекты геополитической стабильности и ядерного сдерживания в XXI веке. М., 2016, с. 40).

Кризис может стать суровым, жестоким испытанием для всех субъектов такой ситуации, а также для тех, кто её субъектом не является.

Один из крупнейших советских дипломатов, Георгий Корниенко, обоснованно писал об уроках опаснейшего Карибского кризиса 1962 года: "Первый и главный урок, вытекавший из Карибского кризиса, – не допускать возникновения подобных кризисов, чреватых пусть даже небольшой вероятностью перерастания в большую войну, не полагаться на то, что всякий раз удастся остановиться у опасной черты".

В ряде исследований обоснованно отмечается, что опыт многих конфликтных и кризисных ситуаций говорит о том, что конфронтация государств полна неопределённости, неверного понимания друг друга и ошибок в расчётах.


Одним из важных условий управления конфликтом является понимание его причин, факторов, определяющих его динамику, объективный и постоянный учет интересов задействованных в конфликте сторон. Важно не стать при выработке решений заложником собственных эмоций и определить наиболее рациональные аспекты из контекста общего информационно-психологического противоборства.

В кризисной обстановке очень важно не терять контакта с противоположной стороной, чтобы она адекватным образом (без эксцессов) реагировала на поведение другой стороны. Для этого следует использовать различные каналы взаимодействия – как по политико-дипломатической линии, так и по военной.

Кризисное управление (управление конфликтом) – это целенаправленная деятельность с очень высокой степенью риска, связанная с переводом взаимодействия конфликтующих сторон в рациональное русло, на более низкий уровень конфронтации, исходя из понимания общего интереса избежать нарастания напряженности, перехода её в более опасные для обеих сторон фазы с катастрофическими для них потерями.

Управление кризисом означает сознательное ограничение (в том числе самооограничение) противоборства определенными рамками. Сущность такого управления во многом состоит в способности добиться баланса между обеспечением собственных интересов и обеспечением общих интересов путем предотвращения эскалации до стадии взаиморазрушительной войны.

Важно адекватное взаимное восприятие и понимание интересов, намерений и целей сторон в конфликте – соответственно и восприятие порога, который не следует переходить, чтобы не устремиться к ядерной катастрофе.

Это и политико-дипломатическая и оперативно-стратегическая задача; действия политиков (и дипломатов) и военных должны быть направлены на снижение остроты конфликта вплоть до его полной ликвидации. Генерал армии Валерий Герасимов обоснованно говорил о том, что "развитие стратегии как науки должно охватывать два направления – развитие системы знаний о войне и совершенствование практической деятельности по её предотвращению, подготовке к ней и её ведению". Последняя функция военной стратегии нуждается в самом серьёзном внимании, в углублённой разработке военными учеными в их тесном взаимодействии с гражданскими учёными и специалистами. Вопросы предотвращения войны и деэскалации конфликтов должны быть частью плана обороны страны.

С появлением ядерного оружия, с осознанием всех последствий его применения и возникновением понимания невозможности победы в войне с применением ядерного оружия военная стратегия во всё большей мере стала сводиться к вопросам обеспечения надёжного, убедительного сдерживания. Под воздействием ядерного и ряда других военных и технологических факторов установилось новое соотношение между стратегией, оперативным искусством и тактикой (см.: Кокошин А.А., Балуевский Ю.Н., Потапов В.Я. О соотношении компонентов военного искусства в контексте трансформации мирополитической системы и технологических изменений. М., 2015).

Для отработки вопросов предотвращения войны, эффективного сдерживания представляется весьма насущным масштабное и регулярное проведение комплексных политико-военных игр с участием как военных, так и гражданских специалистов.

Меры по контролю над эскалацией и по деэскалации должны быть интегрированы в планы военных действий. Надо исходить из того, что войти в конфликт можно легко, а выход из него – это длительный и сложный, а во многом и болезненный процесс.

Конфликты могут быть сознательными (с одной или с обеих сторон), случайными, непреднамеренными. Они могут вызываться и действиями третьих сторон, связанных тем или иным образом с основными противоборствующими акторами. Самый яркий пример этого – убийство сербскими террористами австро-венгерского наследника эрцгерцога Фердинанда в Сараеве 28 июня 1914 года, ставшее детонатором Первой мировой войны, имевшей катастрофические последствия для нашей страны. Сербские радикальные националисты при этом ставили цели, не имевшие ничего общего с интересами России, но они пользовались симпатией (и поддержкой) в России. И Российская империя вступила в губительную для себя войну из-за того, что не могла себе позволить, по мнению значительной части правящих верхов и общественности, "подвергнуться унижению", связанному с потенциальным разгромом славянской Сербии Австро-Венгрией.

Не следует исключать подобного рода событий и в современных условиях.

Требуется максимизация усилий по снижению вероятности возникновения ядерной войны на сравнительно ранних ступенях лестницы эскалации за счет недопущения и ограничения войн меньшего масштаба и просто вооружённых конфликтов, в которые в разных формах могут вовлекаться государства, обладающие ядерным оружием.

Понимание катастрофических последствий потенциальной войны с такими мощными противниками, как Россия или Китай, в Вашингтоне и других западных столицах стимулирует активизацию выработки ими мер противоборства в серой зоне, ниже уровня прямого применения военной силы. Очевидно, что такая политика западных стран будет сопровождаться в том числе противоправным вмешательством во внутренние дела России и других стран. Впервые формула серой зоны нашла свое отражение на официальном уровне в таком доктринальном документе администрации Джозефа Байдена, как "Временные указания по стратегии национальной безопасности". (Противоборство в серой зоне на лестнице эскалации в упомянутой выше работе четырёх авторов представлено на третьей ступени, которая предполагает повышенную степень информационного противоборства, активную демонстрацию военной силы, но ещё без её боевого применения. Следующей, четвёртой ступенью эскалации в работе определена гибридная война, неотъемлемой частью которой следует считать ограниченное боевое применение военной силы (в том числе сил спецопераций) наряду с широкомасштабным использованием политических, информационно-психологических, экономических и других средств.)

В США многие военные специалисты и политики отмечают высокую степень опасности сколько-нибудь крупномасштабной обычной войны между РФ и США, КНР и США в условиях высокого уровня общей финансово-экономической и промышленно-технологической взаимозависимости. Считается, что такая война чревата коллапсом в мировой экономике, в том числе крахом экономики самих Соединенных Штатов.

Многие отечественные и зарубежные эксперты справедливо отмечают, что между ядерными державами недопустимо развязывание любой войны, любое прямое силовое столкновение, так как ни одна из сторон не будет готова признать поражение в войне с применением обычных средств. Весьма опасным следует считать и вооружённое столкновение союзников ядерных держав.

К сожалению, действия США, их союзников и партнёров в отношении России и КНР часто носят весьма дестабилизирующий, провокационный характер, полностью противоречащий интересам международной безопасности. Такое их поведение чревато самыми серьёзными последствиями, в том числе для самих Соединенных Штатов и для тех, кто следует в фарватере их политики. Нейтрализация такой деятельности требует от нашей страны постоянной бдительности и поддержания на высоком уровне всех компонентов сил и средств стратегического политико-военного сдерживания.

Большую роль должен играть и переговорный процесс, направленный в конечном счете на укрепление стратегической стабильности на взаимоприемлемых условиях и на равноправной основе в современной все более сложной и многообразной системе мировой политики.

Источник.

Приобретайте том 1 справочного издания "Армия Отечества" с автографом.

Заявку также можно сделать по почте russkaya-armia@yandex.ru