Дневник красноармейца 1297 сп 160 сд 33 А Николая Петровича Лобова, 1923 г.р. из Москвы. Не пропал Коля без вести.

30 ноября 2019 г.

Из новой рубрики на Солдат.ru. Почитайте дневник голодного бойца Николая Петровича Лобова, 1923 г.р. из Москвы, найденный  товарищами в немецких документах. Суровое повествование! Как блокадный дневник Тани Савичевой. Не пропал Коля без вести. Погиб 23.03.1942 у д. Беляево Красновского сельсовета Знаменского района Смоленской обл. Весь дневник в переводе по ссылке. Чуть выше него - сканы немецких оригиналов.

Товарищи Попов и Таранов из Управления МО РФ по увековечению памяти! Почему бы Вам не довериться опубликованным документам и не переучесть с высоты Вашего должностного положения Колю Лобова в централизованном учёте потерь военнослужащих в ЦАМО РФ с пропавшего без вести на погибшего? Для облегчения наведения справок сообщаю Вам архивные реквизиты нахождения документа в немецком варианте на территории России: Московская обл., г. Подольск, ЦАМО РФ, фонд 500, опись 12497, дело 5 "Документы отдела "Иностранные армии Востока (реферат IIс)" Главного командования сухопутных сил (ОКХ): перевод дневника погибшего красноармейца Николая Лобова и проч.", лл. 2-7 с оборотами.

* * *
От племянницы Николая - Татьяны Гребенкиной http://www.soldat.ru/forum/viewtopic.php?f=133&t=45400&p=354571#p354571 Не могу не привести её письмо от 22.12.2019 полностью:

"Добрый день!! Я племянница Николая Лобова. Очень рада,что смогла попасть на ваш сайт и на форум. Во-первых хочу поблагодарить всех, кто работал с Колиным дневником, кто дал ему жизнь, а значит и память о нашем Николае. Особую благодарность, и я, и Галина Петровна - сестра Коли, и моя дочь Катя, выражаем Ларисе Владимировне, проделавшей огромную работу по нашему поиску. Мы даже не рассчитывали, что когда-нибудь получим столько информации о нашем родном человечке.
Моя бабушка, Колина мама, получила извещение о том, что Коля пропал без вести в феврале 1942 года… очень долго ждала его. После войны она обратилась к своей знакомой, которая тогда работала в военкомате, с просьбой узнать, числится ли Коля пропавшим без вести или уже погибшим. Тогда эта знакомая сказала, что Коля погиб. Теперь мы понимаем, что она это сделала, чтобы бабушка перестала надеяться и смирилась.
Мы с дочерью, будучи уверенными, что Коля погиб, пытались найти информацию о месте его гибели, надеялись съездить на место его захоронения, скорее всего в братской могиле. Точно знали, что погиб он в Смоленской области, т.к. последнее его письмо, которое хранится у Галины Петровны, было такого содержания -”Нахожусь в проклятой Смоленской области, кругом немцы, жить осталось не долго”.
Но тогда поисковики, к которым мы обратились, сказали, что информации очень мало, может потому, что искали его в числе погибших, может возможности были не те.
И о Надюше я знаю по рассказам бабушки. Она очень долго ждала Колю, навещала бабушку, даже после замужества.. и с ребеночком приходила… поддерживала. Потом дома на Полянке стали сносить...все переселились в другие районы...потерялись…
Что я знаю о Коле? Летом 1941 года окончил школу, в декабре исполнилось 18 лет и сразу на фронт. Был он любимым сыном, дальше Химок, где жила его бабушка, никуда не ездил. Мама/папа -младший брат- бабушка - школа - двор, футбол с тряпочным мячиком - первая любовь - война - фронт…
На форуме некоторые считают, что он вел себя недостаточно героически… Но он и не готовил себя в воины, не готовил себя к таким испытаниям. Он, по словам моего папы - его младшего брата - хотел стать учителем истории.
Разве он совершил что-то ужасное? Разве он не помог раненому командиру, сам получив ранение? Не переживал о своих товарищах? Не пытался выбраться из окружения, чтобы присоединиться к войскам? Разве все это перевешивает мешок сухарей и ведро картошки? Хотел домой - да! Хотел есть? - да! Хотел жить?- да!
Это ужасно? Он тепло и с благодарностью пишет о тех, кто ему помогал и с неприязнью о тех, кто фактически обрекал его и его товарищей на гибель - местное население. Может он потому их и ненавидел, что сам бы так никогда не поступил?
В любом случае знакомство с Колиным дневником это большое и очень важное событие в нашей семье, в нашей жизни.
Как же мы вам всем благодарны!!!".

Ниже размещён текст обратного перевода дневника с немецкого на русский от блогера https://patriot-af.livejournal.com/26684.html

Дневник солдата Николая Петровича Лобова, 1297-го стрелкового полка 160-й стрелковой дивизии.

"21.1.42:
Мы прибыли на сборный пункт. Поезд отправляется в 9:55 с Киевского вокзала. Настроение плохое. Нам говорят, что мы едем на фронт. Мы загружаемся в вагоны. Спал крепко. Все идет ничего.

22.1.42:
3 часа ночи, Наро-Фоминск, ни одного обитаемого дома. В 10 часов мы добрались до Боровска, который мы взяли за 3 дня. Нельзя сказать, что Боровск разрушен; на южной окраине города сгорело несколько домов. Настроение лучше не стало. Мы двигаемся дальше.

23.1.42:
Направление движения: прямо на фронт. У меня обморозилась одна нога. Многие отстали. Борис, Владимир и Саша вернулись: дураки, совершенно напрасно! Мы двигаемся ночью, названия населенных пунктов я не знаю.

24.1.42:
Мы порядочно продвинулись вперед, вокруг нас горят подожженные немцами деревни. Двигаемся дальше. Я с Петей отстал, за пару сапог нам дали котелок с картошкой. Ну и дела!

25.1.42:
Мы постепенно вооружаемся, так, мы нашли ручную гранату. Вечером мы догнали наших на машине. Мы все еще без обмундирования (валенок). Здесь мы делимся. У нас первый раз появилась еда. Условия ужасные. Борис потерялся.

26.1.42:
Написал Надюше. Мы – в деревне, расположились на отдых. Артиллеристы снабдили нас продовольствием, для начала мы все вместе. О свободном времени нет и речи. Вечером нам выдали обмундирование и оружие. Мы двигаемся дальше.

27.1.42:
Вот и первый выстрел: с Петей на посту я чуть было не застрелил одного из наших. Чувствую себя, как в страшном сне. Вокруг нас все горит. Мы двигается через Шанский завод.

28.1.42:
Утром все продолжается, вдруг появляется Борис, его прикомандировали к нашему отделению. Мы двигаемся через Кобелево и Новую Луку, где мы с Борисом и ночуем.

29.1.42: Мы знаем точно, что идем в направлении на Вязьму. Мы двигаемся ночью, спим 2-3 часа. Мы измотаны. Продовольственное снабжение хорошее. Борис заболел. Плохо.

30.1.42: Мы получили приказ выбить немцев из деревни Демидовка. По стратегическим соображениям до боя дело не дошло. Мы прошли мимо деревни Красное. Впереди нас немцы.

31.1.42: Утро, дальше мы двигаться не стали, а вернулись в Красное, где разместились в одном нежилом доме. Уже 4 дня нас обстреливает авиация. Настроение скверное. Все продолжается и дальше.

1.2.42: Мы продвинулись на 30 км, прошли деревню Вяловка. Здесь весь полк остановился. Будет бой за деревню Карповка.

Бой за деревню Карповка. В 12 часов мы вышли из деревни Красное. Мы проходим через несколько деревень и доходим до Вяловки. Здесь полк останавливается. Только 1-й батальон продолжает двигаться дальше. Получили приказ выбить немцев из Карповки. Мы занимаем боевой порядок. Я с Борисом на правом фланге. Мы подползаем к окраине деревни на удалении ок. 150 метров и открываем огонь из винтовок и пулеметов. Так продвигаемся вперед. Немец ожесточенно стреляет из винтовок, пулеметов и минометов. Вдруг я слышу примерно в 3-х метрах впереди меня, как стонет командир отделения Назаренко. Под сильным огнем я ползу к нему. Он ранен в ногу. Я тащу его под огнем 300 м назад. Неожиданно я теряю сознание: я ранен. Когда я снова прихожу в себя в одном из рвов, меня перевязывает санитар – хороший парень Степан из Новосибирска. Я ползу к дороге – долгий путь. Уже светло, пули свистят, очень тяжело ползти. После того как я прополз 2 км, я встал и пошел к перевязочному пункту. Там я услышал, что мы Карповку не взяли. Борис ранен в трех местах. Немцы, должно быть, сняли с него валенки и затащили его в какой-то сарай. Его ноги были сильно обморожены. Его доставили на перевязочный пункт, когда мы уже ушли. Результат боя:
12 осталось в живых, и еще 15 раненых. Все остальные погибли, среди них командир батальона, политрук Петровский, все пулеметчики и другие.

2.2.42: Путь к району вокруг Белого Камня отрезан. Целый день я разыскиваю медсанбат. Остановился у одного крестьянина. У меня сильно болит нижняя губа. Что стало с Борисом, я не знаю. Петька был прикомандирован к другому батальону.

3.2.42: Я в Беляево у одной старушки. Хорошая женщина. Она и поесть мне дала. Губа болит. Здесь находятся и те шоферы, которые согласились довезти меня до Боровска. Славные парни, Салка (Славка -?) и другие.

4.2.42: Ждать машину мне надоело, я иду пешком до Нов. Луки. Там живут 2 девушки. Родителей одной из них убили немцы. Я написал, что ранен.

5.2.42:
Окружение. Утром я узнаю, что нам путь на Боровск отрезан. Мы окружены. Скоро эта особенно важная дорога должна быть зачищена. Я остановился в Бабинках.

6.2.42: Я встретил товарищей по несчастью. Добыл пистолет ТТ. Делать совсем нечего, но оголодал я основательно. Население здесь жадное. Выиграл в карточной игре 500 рублей. Я отсыпаюсь.

7.2.42: Жрать нечего. Население мерзкое. Вечером в Кобелево женщина в первом доме дала мне поесть. Вокруг все горит. Артиллерийский огонь мешает спать. В остальном все спокойно.

8.2.42: Живу здесь уже 24 часа и Наташа – хорошая женщина. Она кормит меня отлично. Губа болит. Я ухожу искать медсанбат. Остался в Нов. Луке. Голоден.

9.2.42: Вот мы уже 5 дней в окружении. Я перебрался в Стар. Луки. Здесь за весь день я получил поесть только 4 картофелины. Проклятая Смоленская область.

10.2.42: Раненый лейтенант зашел в дом и рассказал, что есть одна возможность выйти из окружения. Мы идем по маршруту Бабинки – Кобелево – Гуляево. В последнем месте мы встречаем партизан.

11.2.42: Около 4 часов мы пытаемся прорваться. Нас 12 человек. Ничего не получается из этого, т.к. все ранены в результате обстрела самолетов, но были и жалкие трусы. 70 км бессмысленно блуждали.

12.2. Пистолет у меня забрали. Поесть все еще нечего. Я иду из Гуляево через Кобелево к Наташе. Она принимает меня душевно, я поел и сыт. Когда же будут зачищать от нас дорогу?

13.2. Спал у Наташи, хорошо ел. Утром узнали, что немцы в Шеломцах. Наташа ушла в Бабинки, я – в Буслав. У меня есть сухари и мясо (от Наташи). Мы находимся в опасном положении.

14.2. К ночи был уже в Буславе. Проклятая Смоленская область. Блуждание мне осточертело. Утром снова направились в Нов. Луки, свернули на Борисенки, оттуда на Козлово. Подлое население. Мы хотим вырваться из окружения, перешли Угру.

15.2. Жрать нечего, остановились у одного крестьянина. Радостная новость: со стороны Березок подходит 9-я гвардейская дивизия. Возможно, нас скоро освободят. У нас есть один поросенок и две курицы. Хлеба нет. Старик взялся доставить нас в Замыцкое. Возможно, мы выйдем из окружения.

16.2. Утром мы отправились из Козлово в Кобелево. Хорошо провели здесь время, хотя, правда, настроение унылое. Уже ведь 13 дней в окружении. Сейчас мы в Долженках. В 3 км от нас уже немцы. Вокруг нас все горит. Смоленскую область я видеть больше не могу. Нечего жрать.

17.2. Утром мы ушли из Долженок в Колодезки. Немцы стоят на расстоянии 2 км. Получили радостное сообщение по проводной связи, что Березки и Шеломцы взяты русскими. В Колодезках мы расквартировались у одного крестьянина. Курить нечего. Я думаю о том, как хорошо было у Наташи. Все надоело.

18.2. Ночью я был в Колодезках, всю ночь нас обстреливали из минометов. Почему я тут сижу? У меня желание уехать в Москву и снова всех увидеть, особенно Надюшу. В Колодезках всего 10 дворов, 8 из них сожжено немцами. Я иду в Кобелево. Сегодня я сыт.

19.2. Переночевал в Кобелево. Отвратительное настроение, из еды исключительно картофель. Встретил двух парней, они хотят обсудить положение. Я тоскую по дому в Москве. Немец сидит в Гуляево, откуда мы незадолго до этого ушли. Скоро мы снова увидим Москву.

20.2.42: Утром отправились на поиски еды, это было, безусловно, необходимо, нам попалась курица, хорошо поели, стали запасаться кое-какими продуктами. Мы – в большом унынии. Совсем не хочется думать о том, что, возможно, никогда больше не увижу своих и Надюшу.

21.2.42: Уже почти месяц, как я в армии. Мне уже опротивело находиться в таком положении. 20 дней тому назад я был ранен, рана из-за ужасного питания затягивается очень медленно. Я чувствую себя очень плохо.

22.2.42: Пришла радостная весть: Сталин приказал освободить дорогу на Вязьму до 23 февраля. Но уже 22-е, а мы все еще ровно ничего из этого не видим. Правда, артиллерия все время ведет огонь. 20 дней уже мы находимся в окружении.

23.2.42: Мы находимся в таком положении, из которого представить какой-либо выход совершенно невозможно. Мы сейчас в Буславе, пришли из Кобелево. Мы, наверное, не останемся в живых.

24.2.42: Мы попали в ловушку, окружены со всех сторон. Все голодают. Я раздобыл кусок сала.

25.2.42: Ура, наверное, что-то изменится. 160-я дивизия отозвана с направления на Вязьму и движется на Буславу. Я отправился в Нов. Луки. Староселье выгорело изрядно, но было взято обратно. Все равно настроение остается унылым.

26.2.42: Я ночевал в Козлах. Все утро вела огонь артиллерия. Что-то должно произойти. В деревне Александровка немцы убили стариков. Мы в наибольшей опасности, что будет с нами? Ночью я был на мельнице, было очень холодно.

27.2.42: Спал на мельнице. Всю ночь был артиллерийский огонь. Рана заживает, наше положение безнадежно.

28.2.42: Продукты закончились. Постели нет, с мельницы нас выгнали. Пошел в Борисенки, потом в Беляево. У населения ничего нельзя выпросить, ужасно!

1.3.42: Уже месяц я шатаюсь по Смоленской области. Теперь в окружении стало невыносимо. Повсюду забивают и едят лошадей. Ужасное настроение.

2.3. К ночи был в Беляево. Нет больше никакого желания вести дневник. До чего же может довести голод! По меньшей мере, хоть одна хорошая мысль, что, может быть, в Москве дела еще хорошо идут.

3.3. Беляево: Спал в бане, весь завшивел. О жратве я уже совсем не хочу писать, мы жрем уже трупы лошадей.

4.3. Беляево: Удачный день, мы раздобыли лошадиную ногу и украли у одного старика ведро картошки. Уже месяц мы ждем избавления от этих мук. Черт бы их побрал. Мы действительно погибнем?

5.3. Беляево: Я столько здоровья потерял, что и через 5 лет не смогу восстановиться. Из еды нет совершенно ничего. Я не знаю, почему я все еще жив, уже есть случаи, когда люди умирают.

6.3. Беляево: Какой-то лейтенант поднял настроение. Всю ночь была страшная стрельба. Возможно, возможно скоро что-то случится. Из еды нет, конечно же, ничего. Жрем мерзлый картофель «по-русски».

7.3. Беляево: Обменял свое кашне на маленький кусочек хлеба и котелок картошки. Это большое дело, картошка после конины – большое наслаждение. Настроение: как можно дольше еще оставаться в живых?

8.3. Беляево: Этот женский праздник мы отмечаем голодом. За целый день съел только маленький кусочек от лошадиной ноги. Ходят слухи, что нас должны освободить 10-го. Мы уже ничему не верим. Ужасно.

9.3. Беляево: Вот как уже изголодались – отняли у одного старика 2 кг муки, сварили себе суп. Проклятая Смоленская земля. Здесь умирать не хочется.

10.3. Беляево: Чуть было не попали с мясом впросак, на этот раз всё кончилось хорошо. Несчастливый день: немцы стоят перед Луками, Стар. Луки и Староселье взяты. Все меньше надежды на спасение.

11.3. Беляево: Ужасно, лошадиных трупов больше не осталось, мерзлый картофель тоже закончился. Просто не хочется больше жить, но и умирать тоже не хочется.

12.3. Украли 20 фунтов ржи. Смолотим ее и будем печь хлеб. С тех пор, как мы организовали себе хлеб, я больше его не ел. О спасении я больше не думаю.

13.3. Кобелево: У нас 3 каравая хлеба на 6-х человек. Невыносимая жизнь.

14.3. Надежды больше нет. Я думаю о Москве, о моих и о Надюшке. Мне снился чудесный сон: я вырвался из окружения и ел белый хлеб.

15.3. Беляево: Жизнь становится все тяжелее. Сегодня мы украли лошадиную голову и сварили похлебку без соли. У всех была рвота.

16.3. Беляево: Писать остается все об одном и том же. Жрать нечего, конина и хлеб закончились. Наше положение никак не улучшилось. Началась эпидемия тифа.

17.3. Беляево: У меня сильные боли в теле, от проклятой конины. Боюсь, у меня тиф. Я полностью ослаб, больше совсем ничего не хочу предпринимать.

18.3. Беляево: Украл у одной старухи мешок сухарей, удача. Нажрался до отвала, но живот все еще болит.

19.3. Беляево: Сухари закончились, половину мы обменяли на табак. Ужасная жизнь.

20.3.
2-я попытка Беляево: Немцы атаковали Дорки и заняли ее. Здесь мы не можем оставаться. Мы попробуем наудачу добраться до коридора (нейтральной полосы - ?) на фронте. Возвращаемся назад.

21.3. Немцы атаковали Беляево. Мы быстро соорудили себе лыжи и направились ввосьмером к коридору. Я один остаюсь в тылу у немцев. Мои лыжи сломались.

22.3. Я ночевал в лесу, в лесу же и пишу. Я совсем один среди немцев. Должен быть очень осторожным. Конечно, есть нечего. По дороге я нашел немецкие лыжи.

Кроме коротких последовательных ежедневных записей, дневник содержит в другой части более долгие размышления в отдельные дни:

17.2. У одной хозяйки взяли буханку хлеба – мы сперва просили ее дать кусочек хлеба, она сказала нам, что у нее ничего нет: но мы видели, что она спрятала в чулане 3 буханки – мы нашли, однако, только одну буханку, остальные стащил втихаря кто-то из нас – угрызений совести у нас нет, у старухи же не было хлеба, нашим желудкам стало немного веселее".