Часть вторая.

9.

Вот он прикидывает в уме, за сколько нас можно продать. Глаза пошли вверх, потом снова на нас и снова в потолок. Губы шевелятся. Затем взгляд его скользит по нашим фигурам, точно так же смотришь на лошадь и прикидываешь, сильна ли она, вынослива ли, какой приплод может принести. Взгляд наталкивается на наши журналистские удостоверения, он, медленно бормоча, читает их. Затем сокрушенно качает головой. Не стоит связываться с этими заложниками. Хлопотно будет. А жаль! Все это было написано на лице этого субъекта.

Верный нукер стоял рядом, ловя каждый вздох, взгляд хозяина, готовый сбить нас с ног и, связав, утащить в подвал. Что там имеются камеры для бедолаг, я не сомневался. Эх, тряхнуть бы эту хибарку, вывернуть ее наизнанку, зачистить! Много чего интересного бы здесь нашлось, не на один состав преступления хватило бы! Зато местные милиционеры и ФСБэшники благодушествуют, видимо команды не было. Кормит "дядя" кого надо, поэтому и не трогают его, оберегают. Дойная корова, однако.

- Вы хотели взять у меня интервью? - голос властный, с сильным акцентом.

- Да, если вы позволите, - начал Андрей. - Мы представляем либеральную газету, являемся рупором правозащитных организаций. Очень хотелось бы узнать любые факты и ваше, - Рабинович сделал ударение на слове "ваше", - мнении о времени оккупации федеральными войсками Чеченской республики, ну и вашей деревни.

- Да, было время оккупации, - мужик важно кивнул головой. - Хвала Аллаху - кончилась! - он воздел руки вверх, потом отер лицо, бороду. - Присаживайтесь, - он указал на один из диванчиков, сам уселся в кресло: - Чаю! - негромко приказал он охраннику.

- Итак, начнем! - Рабинович достал диктофон. - Как правильно вас звать?

- Это статья выйдет в России или за границей? - хозяин дома занервничал и заерзал в кресле.

Боишься, гад! Так тебе и надо!

- За границей, в зарубежной прессе, - успокоил его Коэн.

- Это хорошо! - важно кивнул головой и заметно успокоился интервьюируемый.

- Так как вас зовут? - Коэн настаивал.

- Асламбек Исмаилов! - представился дух, при этом распрямился в кресле, подобрал живот, развернул грудь.

- Будьте любезны, расскажите, как вы страдали под оккупацией федеральных войск.

И тут Асламбек поведал нам удивительную историю. Когда русские проходили через его село, то они украли у него две коровы, пятнадцать баранов, двух дочерей и сына. При этом детей он назвал в последнюю очередь. Чтобы вызволить из плена домашний скот и детей, Исмаилов отправился вслед за русскими на чеченскую территорию. И потом пошел откровенный бред, который часто печатают в бульварной прессе толка. О том, как он, толстозадый толстопуз, пробирался по буеракам вслед наступающей колонне, потом ночью зарезал десять солдат, угнал грузовик КАМАЗ, туда погрузил свой скот, детей и ночью приехал в свою деревню. Грузовик оформил на свое имя и перевозил различные грузы. Так и зарабатывал себе на хлеб, так и построил этот дом. Асламбек обвел все вокруг руками.

Я с трудом сдерживал смех, делал серьезное лицо и, приседая вокруг этого враля и Рабиновича-Коэна, сделал несколько снимков.

Андрей с умным видом что-то помечал в блокноте. Принесли чай, халву, печенье, яблоки.

- А можно спросить у ваших детей, что они чувствовали, как это все было? - невинно поинтересовался я, отхлебывая чай из пиалы.

- Нет! - Исмаилов был непреклонен.

- А почему?

- Э-э-э-э-! - пауза. - Их нет дома, они к родственникам в город уехали. А вы что, мне не верите? - подозрительный взгляд исподлобья в нашу сторону.

- Что вы, верим, верим! Читателям было бы интересно увидеть фотографии бедняжек и прочитать их воспоминания, может, это способствовало бы увеличению гуманитарной помощи в Чечню, и, естественно, в вашу деревню.

- Вах! - он сокрушенно покачал головой. - Нет детей, уехали.

- Ну да ладно, спасибо за правдивую и страшную историю. Мы вам должны за интервью, скажите сколько. Правда, у нас газета не поддерживается государством, но мы готовы заплатить разумные деньги, - я начал прощаться с Исмаиловым.

- Что вы, что вы, какие деньги. Главное, чтобы правда дошла до читателей. Вы сможете прислать экземпляр газеты?

- Конечно. Мы сейчас обойдем еще несколько человек, в гостинице посоветовали заглянуть именно к ним, - я протянул листок с адресами. - Полагаю, что целый номер посвятим вашей деревне, с фотографиями, комментариями.

- Это хорошие люди, сходите к ним. А я позвоню им, скажу, чтобы говорили все как есть. И денег мне не надо! - он был торжественен. - Если статья будет хорошая, то я сам, клянусь, вышлю деньги на поддержку вашей хорошей газеты. Проводи гостей! Всегда буду рад вас видеть, заходите!

Он стал с нами прощаться. Еще пять минут, и целоваться полез бы.

- Ну, как тебе? - спросил я у Андрея, закуривая сигарету.

- Бред полнейший, а как воняет у него дома! Они что, вообще никогда не проветривают помещений?

- Давай вернемся - спросим.

- Пошли по следующему адресу. Далеко еще до твоего "друга"? Если его нет в списке, не очень подозрительно будет, если мы зайдем к нему без приглашения?

- Скажем, что перепутали дом, он такой же бандит, как и этот Исмаилов, только рангом пониже. Пошли, время - деньги.

Мы зашли еще в два адреса. Дома там были поплоше, победнее, чем первый, но по сравнению со всей деревней, большие хоромины. Ни один из интервьюированных не сообщил ни одного конкретного факта, что русские солдаты кому-то в этой деревне сделали плохо. Одни общие фразы, что русские здесь творили зло. И не более того. Лишь причитания, лишь невнятное бормотание. Денег от нас никто не брал, говорили, что звонил "уважаемый Асламбек", поэтому денег не берем. Нам же и лучше! Сэкономленные - заработанные деньги!

Попутно себе обеспечили алиби. Спрашивали, к кому еще можно зайти, чтобы взять интервью. Был назван и наш "Сопка" - Мустафа Эмиров.

Потом мы посетили агента "Сопку". Дом не из бедных, украшенные ворота, расписанные в типичный зеленый цвет. Дом двухэтажный, кирпичный, новый. Двор вымощен кирпичом, на привязи две здоровые кавказские овчарки. Страшные зверюги, отцепи таких - порвут. Калитку на наш стук и лай собак открыла женщина, видимо, жена.

- Здравствуйте, Мустафа Эмиров здесь проживает? - начал я.

- Здесь. А вы кто?

- Мы - журналисты! - я как можно шире улыбнулся. - Хотим взять у него интервью, - фраза уже заучена, улыбка стала дежурной.

- Я сейчас спрошу, - женщина ушла, вернулась минут через пять. - Проходите.

- Слушаю вас, - а вот и хозяин.

Теперь очень важно правильно, ненавязчиво выстроить беседу. Грамотно ее провести. От ее результата очень многое зависело. В том числе и наши жизни. Спокойно, Алексей, спокойно, улыбайся, это расслабляет противника, улыбайся, а не скалься. Радушие из меня так и прет, мать его за ногу!

- Уважаемый Мустафа Эмиров, ваши соседи нам порекомендовали вас как очень грамотного и авторитетного, уважаемого человека, - я расточал елей.

- Кто именно? - взгляд быстрый, настороженный.

Я по бумажке прочитал имена и фамилии соседей, которые наравне с другими упомянули и Эмирова. Зачитал и их домашние адреса. Все это выглядело очень убедительно.

При этом я сутулился, щурил глаза, поднося бумажку то близко к глазам, то удаляя на расстояние вытянутой руки. Человек со слабым зрением, согласно стереотипу мышления, не должен вызывать чувство опасности или настороженности. Искоса я бросал взгляды на Эмирова, он немного расслабился и теперь изучал наши бирки на шеях.

- Заходите.

- Мы не займем у вас много времени, - я семенил ногами, быстро блеял что-то невразумительное. - У нас очень солидная газета, правозащитного плана, мы можем заплатить за те рассказы, что вы нам поведаете.

- Понятно. Проходите в дом.

Дом у "Сопки" был поскромнее, чем у Асламбека. Но все равно хорош. Вот так надо жить, совмещать профессию стукача и бандита! И будет тебе счастье!

На первом этаже кухня и гостиная. Большая, квадратов сто, наверное. Мягкая мебель, ковры, большой импортный телевизор, видимо, здесь такая мода. Посередине огромных размеров дубовый стол, тоже импортный, вместо столешницы - толстое стекло. На столе газеты, в том числе и центральные, какие-то рекламные проспекты туристических агентств с пароходами и видами на синее-синее море. Многие буклеты на английском языке, рядом лежит толстенный "Англо-русский словарь". Забавно, бандит собрался эмигрировать? Или в круиз?

Небрежным жестом Эмиров сдвинул все бумаги в сторону, потом накрыл газетой. Не был бы у меня натренирован глаз, или оглядывал бы я комнату, то не заметил бы, что за бумаги лежат на столе.

Осторожный, хитрый, а значит - опасный. Внимание, Леха, внимание - очень аккуратно, очень!

Чай, кофе? - поинтересовался он.

Если можно, кофе. Чаю мы уже сегодня напились, - подал голос Андрей.

Тут я был с ним солидарен. Чай уже стоял у горла, и желудок еще одну чашку чаю не принял бы. Тиамина в организме было в избытке, надо было его разбавить кофеином.

Когда принесла жена нам кофе - мужу крепкий чай, печенье, и прочие сладости, я начал устанавливать с ним психологический контакт. Как здоровье, немного расскажите о себе. При этом делал самое заинтересованное и искреннее лицо из всех, которые мог изобразить. Андрей, видя мою игру, тоже старался изо всех сил. На каплю меду можно поймать больше мух, чем на целую бочку уксуса - непреложная истина каждого опера. И тем паче, учитывая его прежнюю биографию, приходилось стараться. Этот "кадр" психологическое образование получал в течении пятнадцати лет по тюрьмам и зонам, при этом рисковал своей жизнью ежеминутно, выполняя задания органов государственной безопасности.

Меня очень интересовало, почему и как он стал источником. Мало того, он работал на протяжении длительного времени, и даже когда "отмотал" свой последний срок и вышел на свободу, имея полное право послать всех подальше, тем не менее, регулярно информировал о своих земляках.

Есть несколько категорий источников. Самые хорошие - добровольцы, эти работают на правоохранительные органы и спецслужбы с энтузиазмом. Их нужно лишь гладить по голове, говорить, что, выполняя задание, они приносят огромную пользу обществу и государству. И на самом деле это так. Благодаря таким вот "энтузиастам" в Чечне удалось спасти много солдатских жизней, и многие населенные пункты остались целыми. И низкий поклон им за это.

Судя по тем отчетам, которые "Сопка" исполнял собственноручно, задания он отрабатывал не за страх, а за совесть. И, несмотря на то, что у него было среднее образование, плохое знание письменного русского языка, все им исполнено было грамотно, обстоятельно, не упускалась ни одна мелочь.

Я бы эти сообщения перенес в закрытые учебники для слушателей учебных заведений ФСБ. И на основе анализа всех сообщений и отрабатываемых агентом заданий я сделал вывод, что он из категории завербованных и действующих на "идейно-патриотической основе". И хоть платили ему деньги, причем немалые - по сто, сто двадцать рублей, средний оклад инженера, но он рисковал жизнью, и поначалу "работал" на голом энтузиазме.

С другой стороны, может, ему доставляло удовольствие выполнение заданий. Адреналин. Ощущение собственной важности. Причастность к сильным мира сего. Контора всегда умела показать источнику, как она его ценит. Что-что, а запудрить мозги конторские всегда умела.

Возможность поквитаться с врагами? Пожалуйста! Дай лишь материал, и государство покарает виновных!

Обделывание своих "темных" делишек? В пределах нормы.

То, что он устранил руками Конторы двух своих конкурентов, тоже было видно. Два сообщения были наиболее подробны. Кроме сухих фактов, там присутствовала и личностная оценка. Очень эмоциональная. "Сопка" торжествовал, когда писал эти сообщения.

И даже когда он вновь садился, то Контора уменьшала ему срок "посадки". Давали меньше меньшего, и это притом, что он шел как рецидивист.

На "зоне" он работал активно, был на правах "положенца" и, тем не менее, ему сокращали срок, выпускали на условно-досрочное освобождение, на поселение, расконвой. Не понятно, как он это все объяснял своим товарищам. Наверняка кто-нибудь подозревал его в сотрудничестве с правоохранительными органами. Тем не менее, - проносило. Значит, умеет поставить себя так, чтобы не возникало и тени сомнения в его честности. В противном случае - убили бы, или поставили его на самый низкий уровень тюремной иерархии. Умеет.

Он стал рассказывать, как пострадал от государства за свои политические убеждения, как он не боялся при Советской власти говорить правду, и за это невинно страдал. В его личном деле агента отчего-то не упоминалось, что он занимался политикой.

Первый срок - вооруженное нападение на таксиста-частника. Второй - налет на квартиру богатого еврея. Остальные - сбыт наркотиков, угон транспорта.

И при этом он ни разу не покушался на государственную собственность. Только на личную собственность граждан. А сейчас забивает нам баки про политику: пой, ласточка, пой. Мы же лопухи из правозащитной организации.

Потом он перешел на националистическую пропаганду. Что он, мол, чистокровный чеченец был вынужден скитаться вдали от Родины из-за козней, творимых в отношении его народа, и прочие бредни пьяной собаки.

Мы с Андреем все это добросовестно писали на диктофон, я щелкал фотокамерой, и сбоку и в анфас, потом камеру взял Андрей.