Воспоминания командира минометного расчета 1-го взвода учебной роты 213-го стрелкового полка 56-й стрелковой дивизии Бориса Матвеевича Максименко

Примечания и сокращения:
(… - В.Б.) - Василия Бардова, л/с - личный состав,
ПМ - пулемет, ММ - миномет, с.п. - стрелковый полк,
м. - местечко, стр. - стрелковый, л-т - лейтенант,
комсостав - командирский состав, пульрота - пулеметная рота.

"Родом я из-под Каховки - ее все знают. Родился 5.03.1922 г.
Последнее время (перед войной) жил в Казахстане, в с. Ново-Сухотино, Кокчетавской области. Оттуда 10-го октября 1940г. и был призван в ряды РККА. Имея среднее образование, что по тому времени считалось довольно высоким, я был призван досрочно, сроком на один год.
По распределению попал в 213-й с.п., который располагался тогда (5.10.1940 г.) в д. Липнишки, а штаб - в м. Ивье (Гродненской обл.). Мы прибыли на место назначения и выгрузились из вагонов. На вокзале ж/д станции Ивье нас встретили 3 офицера, в числе которых был старший политрук Титов. Имени его я не знал (тогда как-то не было принято звать своих военноначальников по имени и отчеству и мы никого и не знали. Все сводилось к словам тов. л-т, капитан и т.д.), но на встрече (однополчан в 80-х годах в г.п. Сопоцкене - В.Б.) Катя Яворская (военфельдшер полка, которую все хорошо знали в полку - В.Б.) сказала, что его зовут Анатолий. Такие люди как Титов, являлись цветом политработников нашей армии и поэтому политрук Титов был любимец полка. Он был:
- высокого роста,
- строен,
- очень красив,
- обладал замечательным даром речи
(я сам не видел, но в боях под д. Гуды (Лидского р-на - В.Б.) мне говорили, что Черных и Титов застрелились. Говорили это спустя 10 минут бойцы, приходившие на батарею ПТО),
(однако мне удалось узнать, что:
- Титов пережил войну,
- дожил до наших дней,
- удалось узнать его почтовый адрес в Донецке - В.Б.).
Когда нас разгрузили с вагонов и отвели с километр от ж/д станции Ивье в сторону Липнишек, Титов выступил с речью. Говорил он:
- что мы находимся на територии бывшей панской Польши,
- что все здесь кишит шпионами и
что надо быть бдительными, никому не говорить откуда вы и т.д.".
Если я правильно понял Василия Бардова, то политрук Титов в середине 90-х годов был еще жив. Его надо было бы найти - это было бы очень здорово. Он помнит все подробности и мог бы очень многое рассказать, ведь он был непосредственно в штабе и все сразу прояснилось бы. Яворская конечно знала Титова и рассказывала, что была даже в гостях (у него). Я написал письмо Титову. Прошло уже более трех недель, но ответа нет.
(ответа от его семьи так никто и не получил, хотя наши письма они получили, судя по росписи - я посылал письмо с уведомлением, которое мне вернулось с их автографом - В.Б.).
Заметь (на уведомлении, которое ко мне пришло из Донецка - В.Б.) работник почты округлил слово "Лично" (хотя по моему это я сам его округлил, когда письмо посылал - В.Б.) - значит (Титов) сам (письмо) получил. Если доживу до 1991 г. - поеду в Гродно через Донецк и зайду к нему. Или неплохо было бы заехать тем ребятам из наших, кто рядом живет" (письма №1-8 1986-9 г.).
"Из-за отсутствия воинских казарм, подразделения располагались в приспособленных (под жилье - В.Б.) бараках-сараях (которые по словам В.Е.Голикова построили "финские дембеля" - В.Б.), но в конце года нас в составе всего подразделения перебросили в г. Гродно.
Мы выходили из Липнишек где-то в начале декабря 1940 г. Шли только ночью. В пути, для того, чтобы показать, что мы совершаем не переход, а просто вышли на тактические стрельбы, были (эти самые) учебные стрельбы, кажется из батальонных минометов.
На этот раз мы разместились уже в военном городке Фолюш, но и здесь жизненные условия были не лучше. Стометровая казарма отапливалась всего двумя печками и было холодно. Неважно было и с питанием в столовой. Я лично страдал от изжоги в желудке, т.к. хлеб всегда был кислый и плохо пропеченный".
"Что осталось в памяти от тех времен:
помню своего командира полка майора Яковлева Т.Я.. Он был:
- ниже среднего роста (как и его сын - Володя) и поэтому казался коренастым, плотным и широким в плечах. Этому видимо способствовала шинель, которую шили с размахом в плечах,
- строго подтянут,
- волосы рыжие, стриженые бобриком,
- лицо всегда строгое и даже сердитое,
- не в меру строг и мы его очень боялись. И когда он появлялся в казарме, то ребята шепотом кричали: "Спасайся, рыжий кот идет"!
В боях он был отважен и даже сам возглавлял атаку.
Такого же роста был батальонный комиссар Черных, которого все уважали и 22-23 июня он практически руководил боями на правом фланге полка.
Он был:
- шотен с полным красивым лицом,
- полнее Яковлева, но стройный и подтянутый,
- тоже суров на первый взгляд,
- но с солдатами говорил откровенно, завоевывая их доверие,
- имел орден - тогда его даже одевали на шинель.
Хорошо помню начальника штаба Царенка .
Людей имевших среднее и высшее образование, зачисляли в учебную роту, готовившую младших лейтенантов запаса (куда Б.М. и попал - В.Б.).
В нашей учебной роте было 3 стрелковых взвода и взвод станковых пулеметов. Всего в роте было 125 человек. Люди были из разных концов страны . Помню, были учителя из Удмуртии - Поздеев (а фамилии второго не помню), были люди из Москвы.
Сначала ротой командовал лейтенант Кузьменко, а затем (зимой 1940 г.) прислали лейтенанта Кузьмичева (кажется Николая, которого я хорошо помню и который после этого и командовал ротой примерно пол года).
Это был:
- строгий, серьезный, волевой командир,
- высокого роста,
- крепкого, крупного телосложения,
- участник боев с финами,
- лицом смахивающий на Петра 1,
- участник боев с финнами (причем у него была даже награда за финскую войну, которую он ежедневно носил, о чем говорила и Е.Яворская, которая его хорошо помнит),
- и возрастом примерно под 40 лет.
Если можно было бы запросить (покойную - В.Б.) Яворскую - она подтвердила бы, что в последних боях Кузьмичев был".
"Вещунов П.С. (зам. командира 3-го б-на, умер несколько лет назад в Гродно, оставив подробные и многочисленные воспоминания - В.Б.) должен хорошо помнить (Кузьмичева) - ведь они часто встречались как комсостав вместе (письмо №5 от 1.2.1990 г.). Лицо Вещунова П.С. мне и сейчас знакомо. Я видел его много раз до войны".
"Наш 1-й стрелковый взвод учебной роты состоял из 30-32 человек.
Командиром взвода к нам пришел (когда еще мы в Фолюше стояли) недавно вступивший в командование осетин - мл. лейтенант Тобол, лет 23-х. Говорил он с акцентом и был очень строг и чрезмерно "горяч": однажды, за то что боец Ильясов не правильно использовал противогаз, чуть было не застрелил его, но мы все вступились (в последние дни боев, молоденькая жена Тобола, которая недавно приехала к нему, 25-26 июня отступала тоже с нами, а сам он видимо погиб. А она, бедняжка, 28-го июня, говоря не чисто по-русски, все расспрашивала о муже: "Где он"?, но я не знал - я был тогда при орудии в качестве пассажира, т.к. не мог ходить).
Кто у нас был до Тобола, даже не помню - в основном нами командовал пом. ком. взвода ст. с-т Комиссаров. Он:
- был очень толковый, грамотный и дисциплинированный командир,
- был весьма образован в деле обучения бойцов.
- имел образцовую выправку,
- всегда был чист и опрятен,
- вобщем был образцом младшего ком.состава.
Его судьбу я не знаю.
Из л/с-ва (нашего 1-го) взвода помню:
- командира 1-го отделения Дводиенко,
- автоматчиков Кузьменко, Терентьева и Ильясова (полуглухого).
При каждом взводе имелось отделение ротных 50-милиметровых минометов, прозванных в солдатском народе "Самовароми". Вот я и был командиром (такого) миномета в 1-й стрелковом взводе. Мое минометное отделение состояло всего из двух человек:
- командиром и №1 был я сам - носил ММ и личное оружие (наган),
- а №2 был Бычков, носивший зарядный лоток (кажется 20 мин по 450 г). А если было 2 лотка - их носили и другие ребята.
Высота ствола была около 50-70 мм. На стволе в верхней части крепился квадрант-угломер (прицел). Внизу ствола была дистанционная втулка с делениями для дальности стрельбы. Мины у нас были в основном осколочные. Весил ММ 12-14 кг.
Зимой (в январе-марте 1941 г.) я как-то стоял на складе ПФС в карауле. Уже темнело, но еще хорошо видно было. На мой пост идет комбат Смирнов. Я знал караульный устав, но подумал: зачем я буду кричать: "Стой, кто идет"!? Ведь я его хорошо знаю!
И так я колебался: кричать - не кричать и когда он уже подошел на 5 шагов, я несмело крикнул голосом просящего: "Стой, кто идет".
В один момент он:
- подпрыгнул ко мне,
- громко закричал: "Разводящий"!
- и отнял винтовку.
Разбор моего караульного "рвения" длился с неделю во всех взводах и ротах и все на меня пальцем показывали. Это было в Фолюше и я показывал Василию Бардову этот склад (теперь там автобаза в/части).
Помню в марте 1941 года наше подразделение посетил командир дивизии генерал-майор Евстигнеев. "Какие вы жиденькие против них", - показывая фотографии немецких солдат, сказал он. На этих фотографиях мы увидели сытые самодовольные морды германских вояк, успевших к тому времени оккупировать почти всю Европу".
"Я почему-то хорошо помню, что штаб полка (в Фолюше) был в этом здании. Помниться была парадная лестница и двухэтажный домик. Секретная часть находилась при входе направо. Но когда мы с Василием Бардовым вошли внутрь, то ничего похожего я не узнал - решил, что перестроили. Начальника секретной службы (части - В.Б.) полка Селиверстова я не знал. Видел видимо когда однажды в апреле (помню, таял снег) в Фолюше стоял на охране знамени в секретной части.
Знамя было из толстой ткани (видимо бархат). Номера на знамени не помню и что на нем написано было не могу утверждать. О изменении номера полка не могу ничего сказать, хотя дважды стоял в карауле у знамени.
Утром приходил какой-то офицер - осматривал печати и принимал у нас пост. У знамени стояли часовые с 18.00 до 09.00. В рабочее время не стояли. Во время боев я видел группу офицеров при штабе, но ничего про Селиверстове даже и не думал и судьбу знамени не знаю, но приходившие солдаты (к 45-ке на которой сидел Б.М. после разгрома штаба в треугольнике в районе д.Мелеши, Леваши и Слижи - В.Б.) говорили, что знамя якобы закопали там, где похоронили комиссара Черных. Сам я этого не видел" (письмо М.Б.М. №2-3, 22.10-08.11 1986 г.).
"Перед маем 1941 г. всех бойцов немецкой национальности, проходивших службу в полку демобилизовали (когда мы были в Фолюше, мы фотографировались с другом, по фамилии Бишов. Он был из КокчетАва, немец по национальности и его перед войной демобилизовали из армии. В 1948-52 г. я как то заехал в КокчетАв и нашел там его отца. Сам мой дружок учительствовал в какой-то деревне и свидеться мне с ним не пришлось. Адрес Бишова я не знаю. Почему не взял его адрес? Видимо я оставлял свой и надеялся, что он ответит.
На том связь и потерялась. А мою фотографию забрала какая-то девушка из моих знакомых. Об этом мне говорила моя мать. Я писал отцу Бишова и запросил горсовет г.Кокчетава, где жил Бишов, с целью получить фотографию того времени, но ответа нет ни от горисполкома, ни от самого Бишова. Жалко, но видимо наши хлопоты бесполезны) и командование начало среди нас искать знающих немецкий язык - тех кто мало-мальски говорил по немецки. До призыва я получил среднее образование, окончил 10 классов с золотой медалью и сравнительно неплохо (в пределах школьной программы) владел знаниями иностранного языка и мог объясняться по немецки. Примерно в середине мая меня командировали в штаб Бел. Военного округа в Белосток. Со мной побеседовали компетентные военные и сочли возможным использовать в качестве переводчика на случай войны.
Там однако выяснилось, что моих знаний маловато, т.к. я был совершенно незнаком с военной терминологией Германии. По возвращении в свой полк, меня освободили от всех занятий в подразделении и для практики в языке прикрепили к старшему лейтенанту Аксельроду, еврею по национальности, который знал по немецки. Он был ко мне вежлив, одевался опрятно.
Однако его учеба ограничилась только тем, что он дал мне учебник для 8-го класса по немецкому языку (который я и так знал весь наизусть) и сказал: "Учи, я потом проверю".
А словаря военных терминов я так и не имел, без чего "учеба" Аксельрода ничего не значила" (письма М.Б.М. №1-3, сентябрь-ноябрь 1986 г.).
"Офицеров Богданова, Лещенко, Тимонина и Мельника я не помню. Будь бы я офицером - я хорошо помнил бы и Иванова и Павловского, а так - т.к. мне приходилось с ними встречаться, то личности конечно знакомые, но ничего о них описать не могу.
Жену (командира пулеметной роты 1-го батальона, в котором служил М. - В.Б.) Семенова (она до своей смерти в феврале 2004 г. жила в Гродно - В.Б.) я не помню. Но она пишет правдоподобно о том, что происходило у нее на глазах (речь идет о ее дневнике - В.Б.).
Лицо Воронца (умер в г. Выборге в феврале 2004 г.) и Реутова (похоронен в той самой могиле у пов. на д. Гуды - В.Б.) знакомы, (Воронца несколько раз приходилось видеть) но я с ними близко не знаком (был) и беседовать не приходилось.
Надо сказать, что у нас в то время было немало пробелов в боевой и политической подготовке. Так, например:
- мы плохо владели стрельбой из автомата ППД,
- неумело заряжали диски. А этот вид вооружения в Красной Армии был уже 5 лет,
- что касается огневой подготовки из миномета, то из него на учебном полигоне мне пришлось сделать только три выстрела,
- тоже самое было и со стрельбой из нагана,
- недооценивалась и мощь германской военной машины, т.к. считалось, что в случае нападения на СССР рабочий класс Германии немедленно поднимет оружие против собственных буржуев. А война разразилась внезапно и произошло все иначе.
С весны 1941 года мы находились в летнем (палаточном - В.Б.) лагере, в приграничном лесу у Августовского канала, т.е. в непосредственной близости от вражеских войск. Жили мы в палатках и никто нам не говорил, где мы находимся. Знал я только Сопоцкино и Соничи, в которых не был во время нашей дислокации в летних лагерях.
Палатки были на 50 см вкопаны в землю (но ямки-квадраты на месте палаток не остались потому что после войны тот район был перепахан и засеян молодым лесом, который уже успел вырости - В.Б.).
В 3 часа 45 минут 22 июня 1941 года раздались артиллерийские залпы и взрывы бомб, а над нашим лагерем стали (пролетать и - В.Б.) рваться немецкие орудийные снаряды. Один из снарядов попал в 3-ю справа от нас палатку (наша палатка находилась справа от штаба полка если смотреть на канал). Послышались крики и стоны. Когда мы проснулись - местечко Сопоцкино (куда и летела основная масса этих снарядов - В.Б.) было объято пламенем. Самолеты (немецкие - В.Б.) над нашим городком были разные, в т.ч. были и "рамы" (двухбалочный "Фокке-Вульф-189" - В.Б.).
В расположении роты началась неразбериха. Командиры рот и взводов в это время находились на своих квартирах и занимать огневые позициии учебную роту повёл старшина Лаврищев
(был он:
- с юмором и улыбочкой,
- во рту много золотых зубов,
- строен и подтянут).
Патроны и мины у нашей роты были рядом с палаткой старшины. Мы тут же начали получать у него боеприпасы и я получил положенный мне наган, из которого за все время службы ни разу так и не выстрелил - так показывали: "Вот это курок, это так делается", а пострелять из него никто не давал.
Когда наши снабдились боеприпасами и сухарями с двумя сушеными рыбками - тут же побежали к месту, отведенному нам по боевому расчету и заняли оборону.
На рубеже, предусмотренном планом на случай войны - в километре вправо (ниже по течению - В.Б.), по южному берегу Августовского канала примерно на северо-восток от расположения лагеря. Часть бойцов была направлена в траншеи возле бетонных дотов, занятым девятым артпульбатом (некоторые доты ещё были недостроены, без стационарного вооружения и маскировки), а я, т. к. был посыльным - побежал на квартиру к командиру нашего 1-го взвода л-ту Тоболу, (а миномет остался у Бычкова). Жили они (по всей вероятности в д. Новоселки, т.к больше было негде в том районе - В.Б.) метрах в 400 от наших палаток, через небольшое болото. Прибежал к ним домой. Жена (недавно приехавшая к нему молодая женщина) сказала: "Ты знаешь, он только что прихватил рубаху и одеваясь на ходу уже побежал в полк". Я назад. Бегу, смотрю: то ли учебное поле (стрельбище - В.Б.) то ли что-то вроде этого - силуэты-мишени "фашистов" стоят. Думаю: давай, выстрелю! Выстрелил метров с 30 - не попал. Подошел ближе, еще выстрел (думаю: хоть стрельну с нагана пару раз для тренеровки) - опять мимо, хотя и целился вроде неплохо.
И только с 10 метров мне удалось попасть в эту мишень. "Э-э, - думаю, - как же мне воевать с этим наганом?! Ненадежное оружие!" (фокус состоял видимо в том, что Борису Матвеичу толком не объяснили, что при прицельной стрельбе из нагана лучше сначала вручную взводить курок, а потом уже целиться, если конечно стреляешь не в упор - В.Б.)!
Местечко Сопоцкино горело. Стало ясно: основной удар (своей артиллерии - В.Б.) немцы нанесли туда, т.к. от этого местечка идёт прямая дорога на Гродно.
На нашем участке (обороны полка - В.Б.) первый удар принял на себя 2-ой батальон под командованием капитана Шилова.
На рубеже обороны нашего батальона, вражеские атаки были слабее и поэтому часть наших бойцов была направлена на помощь соседям.
Наша рота и батальон оборонялись не возле палаток, а заняли рубеж, предусмотренный планом на случай войны - в километре ниже по течению Августовского канала. Прибежав на канал я узнал, что там наших закрепили за ДОТами. Мое отделение закрепили за большим трехэтажным (точнее - двух - В.Б.), почти достроенным ДОТом, кажется даже оборудованным подземным выходом. Стоял этот ДОТ прямо по над каналом. Сзади ДОТа стояла какая-то бетонная тумба.
В амбразуре ДОТа, в шарнире стояла пушка, а ниже - спареный с ней ПМ. Сектор обстрела был очень ровный. Лесок перед нами был редкий, высотой в метр-полтора. Кое-где были оставлены елочки для ориентиров, а остальные деревья были вырублены.
Канал перед нами был прямой, но через 50-60 м ниже по течению от того места, где был наш ДОТ - круто поворачивал вправо перед мостом на Соничи.
От нашего дота метров через 200 вправо стоял еще 1 ДОТ на открытой местности с тыла, но передом он находился впритык к лесу.
На его крыше стояла железяка, а на ней - счетверенная зенитная установка - 4 спаренных ПМ. Сзади этого ДОТа проходила дорога, идущая к грунтовке (Сопоцкино-Соничи-Кадыш - В.Б.).
Расположены ДОТы были так, что наш ДОТ захватывал сектор обстрела соседнего, а тот - нашего ДОТа. На некоторых ДОТах даже небыли еще установлены пушки и ПМ и 22 июня их втаскивали в ДОТы и устанавливали там. В соседний слева от нас ДОТ (который прямо смотрел на заставу №2 - севернее х. Черток - В.Б.) втаскивали и устанавливали пушку при нас.
Местечко Сопоцкино горело. Стало ясно: основной удар (своей артиллерии - В.Б.) немцы нанесли туда, т.к. от этого местечка идёт прямая дорога на Гродно.
На нашем участке первый удар принял на себя 2-ой батальон под командованием капитана Шилова.
Левее нас стояла вроде бы 2-я стр. рота, а правее - 9-я.
Немцы появились из дальнего лесочка примерно через 15 минут после нашего прихода на позиции. Когда они подошли метров на 150-200 к каналу, их обстреляли и они покидая раненных и убитых скрылись в том же лесочке, откуда и пришли. Минометов своих мы не применяли, т.к. достаточно было и ружейно-пулеметного огня. В первые минуты боя я видел и немецкие СЛ-ты, обстреливавшие наш городок и м. Сопоцкино.
Противник пытался вести огонь по нашим дотам из пушек (выпустили несколько снарядов из дальнего леса по нашему ДОТу), но эффекта достичь не смог. Наоборот, артиллерия дотов легко подавляла вражеские батареи - наши из ДОТа выстрелили несколько раз и их пушка умолкла. Это я хорошо помню.
Немцы трижды бросались в атаку на наши позиции, но встречный огонь из дотов и наших стрелков успешно их отражали.
На рубеже обороны нашего батальона, вражеские атаки были слабее и поэтому часть наших бойцов была направлена на помощь соседям.
23 июня из нашего (1-го) батальона был переброшен отряд человек 60 на помощь (подкрепление) отряду, отправлявшемуся выбивать немцев из м.Сопоцкино, где развернулись особо упорные бои. Из нашего (1-го - В.Б.) батальнона брали 2 взвода - человек 60, на помощь/подкрепление.
Сопоцкинским (2-му батальону Шилова), но наш взвод оставался на месте и потому я в то число не попал и сам этого не видел. А те, кто попали (туда), по возвращению говорили, что майор Яковлев находился в гуще боя у м. Сопоцкино, где сражение продолжалось и на ночь 23 июня и лично поднимал и водил их в атаку.
Об этом эпизоде хорошо написано в книге генерала Галицкого "Годы суровых испытаний 1941-1945":
"В тот день немцам удалось ворваться в м. Сопоцкино, но майор Яковлев лично ввел в бой свой резерв - 8-ю и 9-ю стр. роты под командованием л-тов Чудинова и Павловского. При поддержке артиллерии они уничтожили прорвавшегося врага и восстановили положение".
"Бой в районе Сопоцкино длился до 24 июня включительно" - свидетельствовал позже немецкий генерал Хейц.
Весь второй день войны 23 июня я провел в разведке, куда нас снаряжал комиссар Черных: командир полка майор Яковлев, не имея связи со штабом дивизии и соседями, решил направить разведку вдоль нашей стороны (южного берега - В.Б.) Августовского канала, чтобы узнать, есть ли кто справа от нас.
Вызвали добровольцев. В эту группу попал и я, назначенный её старшим. Всего в разведгруппе было десять бойцов. Задачу поставил и провёл инструктаж заместитель командира полка по политической части старший батальонный комиссар Черных. Когда я уходил в разведку, мне дали автомат ППД и сказали: "Возвращаться будете правее расположения ваших позиций (на канале) - в район 9-й стр. роты".
Мы:
- вложили в наши 10-11 ранцев свои документы (включая комсомольские билеты, красноармейские книжки, фотографии и т.п.),
- сложили ранцы в одно место,
- и прошли вдоль канала в сторону Немана около десяти километров, так и не встретив каких-либо подразделений наших войск.
Канал мы видимо не переходили - я не помню, чтобы мы выкручивали одежду или хотя бы выливали воду из сапог. А в брод канал мы не смогли бы перейти, т.к. я убедился, что он глубокий. Так что все произошедшее произошло по эту (южную - В.Б.) сторону канала.
На обратном пути наткнулись на конный взвод гитлеровцев, в основном на вороных конях. Внезапно обстреляв их дружным огнём, группа заставила немцев отступить, которые оставивили на поле несколько убитых солдат и лошадей. 3-5 конников и 6-7 лошадей мы убили, а остальные 35-40 от нас разбежались.
Возвращаясь с разведки, уже вечером, мы шли мимо хутора, на котором стоял большой рубленый дом (в 3-4 м от сеней которого был колодец - см.схему). Заходить в дом мы не собирались. Вдруг с чердака неожиданно послышались винтовочные выстрелы и засвистели пули, но к счастью никого не задели (если я правильно разобрался в схеме, присланной мне Василием Бардовым, то дом, из которого стрелял поляк, находился, если стоять от правого крайнего ДОТа - в 1,5-2 км). Чердачное окошечко, с которого прогремел выстрел, выходило на поляну (видимо огород). Кругом лес. На поляне было заготовлено много дров, аккуратно сложенных в штабеля.
По моей команде ребята залегли за поленницей дров. Я скомандовал: "Открыть огонь по чердаку, а трое - за мной!" и сам с тремя бойцами бросился к дому, который находился в 100-140 м от поленницы.
Когда 5-6 ребят открыли огонь по чердаку, тому стрелку (оказавшемуся хозяином хутора, поляку по национальности) не осталось ничего как оттуда соскочить. Когда мы добежали до входа в дом, стрелок уже стоял на пороге.
- Кто стрелял? - спросил я.
- Не ведам - отвечает.
Тогда я послал своих ребят на чердак. Они зашли в квадратные сени (2х2 м), в потолке которых был ход на чердак и на чердаке нашли винтовку, патроны и горсть стреляных гильз. Услышав наш разговор, выбежали жена, бабушка и 2-3 детей. Стрелявший, разумеется, вначале отказывался (признать - В.Б.) что стрелял он, но затем, будучи припертым (фактами - В.Б.), вынужден был признаться, и сказал, что стрелял он, но думал, что мы - немцы.
Мы хотели его расстрелять, но его семья: старая мать, жена и дети просили пощадить отца и не расстреливать. Мы решили проявить гуманность, и не убивать его. Я сказал ему: "Красная армия гуманна - твоих детей жалко, а немцы тебя расстреляли бы немедленно".
Винтовку я выбросил в колодец, а затвор забросил в крапиву, от хаты метров за 30. И как я сделал неразумно: ведь при желании он мог найти и достать и то и другое"!
"Вот теперь очень бы хотелось узнать судьбу той семьи. Что касается поиска того хутора, где в наших бойцов стрелял поляк - просьба Василию Бардову самостоятельные поиски прекратить, т.к. я (по переписке - В.Б.) не смогу сориентироваться. Я ведь сейчас и не представляю, где север, где юг на местности, которую В.Бардов мне чертил. Приеду я в мае 1987 г., пойду сам или с пионерами (на помощь В.Бардова на тот раз рассчитывать не приходилось, т.к. 25 мая его забрали в армию - В.Б.), сориентируюсь на месте и найду обязательно, в т.ч. и тот хутор, где я брал лошадь, чтобы отвезти раненного офицера к переправе" (письма М.Б.М. №4, 13.01.1987 г.)..
"Из разведки мы вернулись прямо перед закатом солнца - в одинадцатом часу вечера (т.е. в 22.20 - В.Б.). Возвращались на место, указанное на карте, когда уже стемнело и нас снова обстреляли, но теперь уже свои. Тогда я стал во весь рост и крикнул, что подойду один. После опознания группу пропустили в расположение роты.

Максименко-Бардову (2.12.1989 г.):
"Дорогой Вася, здравствуй!…
Как жалко, что мы розыскали друг друга так поздно! Будь бы раньше - многое бы легко можно было бы установить и найти. Правда идея розыскать свой ранец, где была красноармейская книжка, комсомольский билет и фотографии была у меня еще вскоре после окончания войны, но куда я мог поехать, если мой заработок был 650-800 руб. в старом исчислении. Это теперь мы богаты, да и государство многое сделало для нас, дав возможность нам встречаться.
До свидания. С уважением, Максименко".

Максименко-Бардову (1.02.1990 г.):
"Дорогой друг Вася!…
Когда мы вернулись из разведки - уже было темно и нам сказали, мол вот здесь была воронка (или специально выкопали яму), куда закопали ранцы, а наверх бросили убитую лошадь. Было это на месте нашей обороны, метров 30-50 ниже (по течению - В.Б.) нашего дота.
Если бы это было в 1947-50 годах - я легко мог найти бы и наш ДОТ и яму. Но попытаюсь еще раз, но мне надо начинать от палаток, где мы стояли.
До свидания. С уважением, Максименко".

"После этого, ночью (с 23 на 24 июня - В.Б.), меня вызвали в штаб полка, где командование решило хоть что-то прояснить из сложившейся обстановки по передачам немецкого радио, т.к. из-за дальности расстояния приём советских сводок полковой рацией был невозможен. Кто-то из руководства велел привести меня на нашу радиостанцию, установленную в (кунге - В.Б.) ЗИСа, на половину вкопанного в землю под горкой в лесу, в 100-150 м от канала, где я около часа слушал немецкую передачу и ужасался от полученных сведений. Я тогда еще плохо понимал немецкую речь и боялся докладывать услышанное, из которого я не всё понял, но главное установил:
- взятыми городами гитлеровцы называли Гродно, Лиду, Белосток и другие города,
- и даже сообщили, что они идут на Минск и уже находятся под Минском.
Я боялся докладывать услышанное, но все же всё это доложил штабу, в присутствии майора Яковлева и комиссара Черных (они и весь штаб полка находился в расположении нашей учебной роты).
Примерно через час поступила команда сворачиваться и отходить.
Лично Яковлев дал команду нашим подразделениям, прикрывавшим ДОТы, всем собраться и уведомить командование дотов, что полк уходит.
В наш дот мне лично пришлось ходить трижды, но его командир (лейтенант в возрасте 25-26 лет, одетый в новую форму), велел передать, что у них нет приказа на отход и без приказа штаба девятого артпульбата дот покинуть они не имеют права и они остаются (при этом их комбат капитан Жила со своим штабом отходил вместе со штабом 213-го с.п. - В.Б.). Я вернулся и доложил (Яковлеву - В.Б.) об этом.
Яковлев провел военный совет и проинформировал комсостав о сложившейся ситуации: "Еще вчера, во второй половине дня, мы были отрезаны от Гродно и в настоящее время находимся в окружении. Тем самым мы лишены доставки нам боеприпасов, продовольствия и мед. помощи.
Как вам известно:
- снаряды к полковой артиллерии и мины к тяжелым минометам кончились,
- боеприпасы к стрелковому вооружению на исходе.
Получена радиограмма от командующего, что помощи не будет и нам предстоит действовать по своему усмотрению, исходя из сложившейся обстановки, т.е. прорываться к своим из окружения".
Посовещавшись, штаб нашего полка принял решение под прикрытием пулеметчиков (в т.ч. присоединившегося к полку 1-го б-на 184-го с.п., в числе которых были пережившие войну Исупов и Алексеенко - В.Б.)
Отвести л/с от передовой и двигаться к Неману.
Примерно в 1-2 часа ночи 24 июня полк по проселочной дороге отправился в путь мимо ДОТа, на котором стояла счетверенная зенитная установка. При отходе штаб и командование полка (в т.ч. Яковлев и Черных) находились рядом с нашей ротой - шли после взвода разведки впереди колонны. Вели нас "по темному": никто не говорил, как идем и через какие деревни. Знали только что отходим. Шли хорошей проселочной дорогой. В пути встречались деревеньки, но никто не знал их названия.
Часа в 4 утра 24 июня, двигаясь колонной (вдоль леса, который был справа, а слева - поле, они подходили к Т-образному перекрестку, имеется фото - В.Б.)
мы подошли к Неману, на удаление 3 км. Был туман. Смотрим: под самым лесом стоят танки, около которых горят костры каких-то отдыхающих у леса танкистов (у перекрестка дорог, где сейчас стоит водонапорная башня - см. фото - В.Б.).
Мы думали, что это наши - никто не мог поверить, что это немцы.
Думаем: красотища-то какая - вот уж нам опора будет!
Чтобы узнать, чьи это танки, Яковлев выслал вперед маленькую танкетку "Комсомолку" (так мы называли эту бронемашину с пулеметом). В боях на границе я ее не видел, а тут она ехала вместе с нами. Т.к. меня признали уже за разведчика, кто-то из командиров сказал: "Давай, садись на "Комсомолку" и проверь, что там".
Вместе с тремя бойцами мы быстро запрыгнули на нее. Полк идет себе потихоньку, медленным шагом, а мы направились прямо к кострам.
Подъехали ближе, смотрим: что-то не то - увидели на танках кресты, а у костров - экипажи (танки эти были большие, на них немцы воевали всю войну (т.е. Т-3 или Т-4 - В.Б.)) - немцы! Танкетка с ходу открыла огонь, а нас все это так возмутило, что мы тоже не удержались и обстреляли их раз-другой из автоматов и ходу оттуда - назад, к колонне! Всполошившиеся немцы завели танки, как начали "смолить" из пулеметов и обрушили в нашу сторону град снарядов и пуль, а тут и колонна от нас в метрах 500. Танки согнали нас с дороги в лево (по ходу движения - В.Б.) в рожь и погнали к переправе. Я спрыгнул с танкетки (т.к. по ней вели сильный огонь) и тут меня ранило в правую ногу, разрывной пулей из танка.
Рассыпавшись по полю, нашему полку пришлось отходить к р. Неман - к переправе, а наши (артиллеристы, двигавшиеся в колонне - В.Б.) развернули батарею ПТО и открыли огонь по танкам. В результате этого один был подбит, а остальные подъехали к перекрестку (имеется фото - В.Б.) и стали оттуда вести по нам огонь, отказавшись от дальнейшего преследования.
Я сбросил с себя миномет. Ко мне подошел мой №2 Бычков и еще кто-то - забрали миномет с автоматом и крикнули санитара. Подошел наш ротный санитар - приписник белорус, с усиками, по фамилии кажется Иваськевич, призванный в мае 1941 г. Перевязал меня и говорит: "Ну, мы подались. Вернемся - заберем тебя. Знаем, где ты". И тут меня и оставили (не до раненных было) и стали отходить к Неману. Я попробовал ползти - больно. Стал подниматься. Нашел винтовку, оперся на нее. Танки стали гнать наших к Неману. Проковылял я метров 100-150. Часов в 5-6 часов утра, смотрю: во ржи лежит артиллерист, ст.л-т в серой "стальной" гимнастерке раненный в поясницу осколком снаряда. Пол бока у него отхватило, все разворочено и никто его даже не перевязал. Говорит мне: "Слушай, помоги! Мы можем спастись - вот оттуда, когда мы утром шли, видели хутор. Там была лошадь и повозка. Сходи, попроси - тут до переправы 3 км. Я попробовал встать. Мне это удалось и опираясь на винтовку я дошел до хутора - нашел его метров в 200 слева от дороги на переправу. Смотрю:
- старая длинная изба,
- рядом сарай,
- колодец и
- высокое дерево (оно и сейчас там стоит).
Во дворе:
- хозяин лет 35-40, обросший, видимо поляк,
- хозяйка,
- и 2 девочки лет 8-10 и лет пяти.
Я говорю хозяину:
- Слушай, пан: там вон командир во ржи лежит раненный. Надо его погрузить и на переправу доставить.
- Ни, - говорит, - вчера были немцы и сказали, что "Советам" помогать будете - штреляем"!
Я решил припугнуть хозяина - достал свой револьвер и говорю: "Ну, тогда я тебя застрелю. Запрягай"!
Смотрю: дети заплакали. Говорю: "Ну, надо же это сделать"!
Смотрю:
- взял уздечку,
- лошадь паслась - пошел, привел,
- запряг ее в розвальню.
Я - на розвальню. Поехали, нашли артиллериста, погрузили. Очень больно ему было - может и кость была задета. Притарабанили его на переправу.
Было жарко. В 30-50 м друг от друга работали 2 парома:
- левый - понтонный,
- правый - деревянный (или железный).
Подъехали к парому. Хозяин довез нас до берега и тут же повернул обратно. Я доставил этого раненного. Наша рота уже вся переправилась, но нас встретили другие бойцы. Меня встретили, его взяли санитары.
И вот, на деревянном пароме мы стали переправляться на правый берег Немана. Мне думается, что паром тянули бойцы. Лебедки не помню, да и внимания не обратил.
Из старшего комсостава на переправе я никого не видел.
Часов в 8-9 утра мы увидели несколько партий (кажется двухмоторных) пикирующих бомбардировщиков, которые шли на восток. Одна из них (5-6 машин) - завернули и прошлись по переправе. Сделали один удар и пошли на восток. Немецкий самолет сделал боевой заход над переправой. Прямого попадания в пантоны не было, но тот паром, с людьми, лошадьми и пушкой, что был левее нашего (что был ниже по течению - В.Б.), перевернуло волной. Бойцы и стоявшая на нем пароконная упряжка с пушкой слетели в воду примерно на середине (реки) и я увидел борющихся за жизнь лошадок, у которых на шее висел тяжелый груз - 45-ти мм пушка. Пушка тянет ко дну, лошадки карабкаются бедные - вынырнут и опять под воду. Долго эту картину смотреть я не мог, а лошадки те так и утонули, вместе с пушкой. Бойцы тоже попадали, но уцепились за перевернутый паром и спаслись таким образом.
Не смотря на бомбежку немецкой авиации, мы благополучно достигли правого берега, артиллериста взяли санитары на повозку.
Переправа длилась примерно с 5 утра и до 14-15 часов.
Полк и его подразделения накапривались и сосредотачивались на (правом - В.Б.) берегу (Немана - В.Б.). Место, где я:
- встрелится со своей ротой и ее командиром
- и куда сдал раненного офицера,
было прямо на берегу, в кустарнике/мелколесье (я показывал). Мне кажется, что (тогда) кустарник был гуще и простирался до леса по дороге на Гожу.
Раненный похвалил меня, после чего нас привели прямо к командиру роты ст.л-ту Кузьмичеву и я встретился со своей ротой в мелколесье (тогда лесочек там был погуще, чем теперь). Улыбнувшись Кузмичев сказал мне тогда:
- А я тебя, Максименко, уже записал в погибшие - мне ребята сказали, что тебя ранило там и ты упал замертво.
- А как мне (с вами - В.Б.) двигаться - я ходить не могу (нога у меня распухла, а сапог был полон крови и двигаться я почти не мог).
- … а ты можешь пристроиться на передки.
Кузьмичева тогда я видел в последний раз, но полковой военфельдшер Екатерина Яворская говорила, что он был с полком всю дорогу и еще был жив при роспуске полка на отдельные группы.
Я пошел туда (куда указал Кузьмичев - В.Б.) искать... Смотрю: земляк мой из Казахстана Витька Прусаков. Говорю:
- Слушай, вот так и так…
- Ничево - говорит".

Хроника поисковой экспедиции
23.06.1989 г.:
- Б.М.Максименко
- с рядовым 3-й минометной роты Петром Яковлевичем Слетковым (из Тамбовской обл., г. Котовска),
- сыном командира 213 с.п. Тимофеем Яковлевичем Яковлевым (из Калуги),
- бывшим руководителем группы "Поиск-213" Василием Бардовым
- и племянником В.Бардова - Александром Шиляевым,
приехали на р. Неман со стороны д.Гожа и опознали, где переправлялся Б.М.Максименко и его учебная рота.
Переплыв Неман на лодке (имеется фото - П.Я.Слетков на веслах в лодке с В.Т.Яковлевым), вышеуказанная группа решила пройти по дороге по которой батальон Максименко отходил к переправе и Б.М. решил попытаться найти хутор, хозяин которого на розвальне подвозил его к переправе.
Поднявшись на крутой левый берег ветераны вышли из прибрежного леса и увидели молодого мотоциклиста в дембельской гимнастерке, ехавшего нам на встречу. Максименко решил узнать у него, есть ли сейчас здесь этот хутор: "Я хочу найти этот домик" - сказал он мотоциклисту и стал чертить схему пальцем на дороге (имеется фото).
Оказалось, что на этом хуторе до войны жил дед этого мотоциклиста, по фамилии Тарковский (расшифровка звукозаписи разговора):
- Я очень благодарен, что твой дед подвез тогда на переправу меня и того раненного ст. л-та. Благодаря ему и он остался жив и я живой. Я очень хотел бы деда твоего повидать - сказал мотоциклисту Максименко.
- Он уже не жые - сказал его внук.
- Умер! А может бабушка еще жива? Может ты этот случай помнишь - они тебе не рассказывали?
- Нет.
- Слушай: вот я - тебе счас буду рисовать (имеется фото) - ты же знаешь, где дом стоял?! Вот так сараи стояли. Вот тут колодец был. Я на колодце сидел.
- … (ответ внука не записался - В.Б.).
- И сколько отсюда (до хутора - В.Б.) километров идти.
- … (ответ внука не записался - В.Б.).
- А там на хуторе еще были дети - это видимо были твоя мать (и тетя - В.Б.)?
- Может быть.
- А где сейчас твои родители (спросил Василий Бардов)?
- Живут тут в деревне, недалеко.
- А мать у тебя какого года (спросил В.Т.Яковлев)?
- 1938-го.
- А сколько ей было тогда (спросил Василий Бардов у Б.М.Максименко)?
- Детям было лет по 10-11 (ответил Максименко).
- Так они тогда могут помнить"…

Максименко-Бардову (4.9.1989 г.):
"Здравствуй дорогой друг наших однополчан Василий!
Сегодня получил твое письмо от 4.9.1989 г. и чтобы потом не залениться пишу сразу ответ…
Танки немецких танкистов стояли под лесом, который я показывал…
Теперь я хорошо помню место переправы - оно было именно там, где мы переезжали на лодке… Мы переправлялись именно в этом месте.
(переплывали р.Неман, 23-го июня 1989-го года, о чем имеется фото - В.Б.).
Вася! А ты попробуй напиши в местную газету об этом случае, когда я спасал раненного лейтенанта и как встретился с детьми того человека, который отвозил раненного офицера и меня на переправу. Моя жена говорит (и я так думаю), что медсанчасти как таковой не было и возможно, того ст. лейтенанта бросили в Гоже (не на чем везти было и не до раненных было). И возможно его кто-то из крестьян взял к себе и он выжил и где-нибудь здравствует в Гродно или Гоже. Может найдется, еще не поздно. И эта статья войдет потом в твой сборник.
Теперь ведь ты убедился, что хутор тот и детей его возраст я предугадал, хотя сын не знал точного возраста матери, деда - того возницу я признал (имеется фото - В.Б.). Напиши, попробуй - вреда не будет, только польза, да и воспитательное значение этот поступок имеет. Спасал я этого ст. лейтенанта не ради геройства, а по велению милосердия и человеколюбия, как должен был бы сделать каждый Советский Человек.
Пока до свидания, жму твою руку.
Если получишь что либо от Титова - сообщи. Я так думаю, что он был жив и много перестрадал и боиться связываться с такими как мы. Сколько бедолаг во время сталинизма пережив ужасы плена попали к себе на родину и попали в лагеря, которые были хуже фашистских!
И многие расплатились жизнью.
С уважением, Б.Максименко. 4.9.1989 г.".

Максименко-Бардову (20.10.1989 г.):
"Дорогой Вася, здравствуй!…
На переправе было 2 парома:
- один - понтонный,
- второй - кажется деревянный (или железный). Я не обращал внимания.
Они были в том месте, где мы переезжали на лодке (имеется фото - В.Б.).
Вася! Я тебе показывал на местности:
- где мы встретили танки немецкие,
- место хутора,
где я и артиллерист лежали во ржи раненные.
Саше (племяннику В.Бардова, который ездил вместе с нами - В.Б.) привет от дедушки Б-са Матвеевича. Саша, учись покрепче, с тебя получится опытный, грамотный человек. Ведь ты один из немногих побывал среди участников войны и будешь рассказывать другим товарищам (которые уже нас не застанут) о том как ты вместе с нами ходил по окопам и как мы делились воспоминаниями. 20.10.1989 г.
P.S. Кажется ответил как мог на твои Вася вопросы…
Пиши. Желаю тебе больших успехов в твоей Чисто Человеческой работе по отражению Истинных событий тех Несчастных Людей нашей (56-й стр.) дивизии, которые делали для Родины что они могли в тех условиях".

Максименко-Бардову (2.12.1989 г.):
"Дорогой Вася, здравствуй!…
Хорошая статья - которую ты прислал. Правильно начинаешь.
На фотографиях (имеются в наличии - В.Б.) я показываю, где были танки. Это в 4-х км от переправы, если идти от Сопоцкина. Хутор, где я брал лошадь того мужика для доставки раненного офицера, находится по левую сторону от дороги с 3 км от переправы. Я тебе показывал. Там еще стоит большое дерево.
Привет Шурику (племяннику В.Бардова - В.Б.) - учись хорошо Шурик! Остальное все наживное. Главное, что он может гордиться тем, что был в экспедиции по поиску фронтовых событий вместе с его участниками. Живы будем - кое что еще проясниться. Я думаю, что найду этот хутор. Мне надо начать поход от стоянки полка. Что-то думается, что этот офицер (которого я спасал) еще жив. Как жалко, что мы розыскали друг друга так поздно! Будь бы раньше - многое бы легко можно было бы установить и найти.
До свидания. С уважением, Максименко".

Максименко-Бардову (1.2.1990 г.):
"Дорогой друг Вася!…
Перечитал все воспоминания товарищей (из них в и-нете опубликованы пока только частично воспоминания Рудько, Алексеенко и Шмелева, но со временем я постораюсь опубликовать все свои материалы - В.Б.). В них в основном справедливо рассказывается о событиях тех дней…
Фотография бойцов 2-й пульроты напоминает о том, что я часто видел этих ребят, особенно старшину Панченко, но лично ни с кем знаком близко не был.

Максименко: "Переправившись мы начали выстраиваться в колонну и идти походным порядком по дороге на д. Гожа.
Меня посадили на зарядный ящик передка противотанковой пушки "45-ки", где ездовым и 2-м номером был мой земляк рядовой Виктор Прусаков. И с тех пор (наверное дней 5), пока не убило лошадей, до д. Гуды (Лидского р-на - В.Б.) я ехал на передке этого орудия с этой пушкой. Когда я ехал на передке зарядного ящика (после переправы - В.Б.), артиллеристы Прусакова пожевать дали мне какой-то еды (вроде консервы и сухари). Я поел. Уже по-моему часа в 2 мы по этой дороге ехали. Когда двинулись от переправы, нас начала обстреливать немецкая артиллерия и загнала нас на кладбище.
Обоз с раненными я последний раз видел при подходе к кладбищу. Потом на кладбище (д. Гожа - В.Б.) был бой и я помню удары такие… Мы рассыпались по кладбищу и уничтожили немцев.
Перед костелом завязался бой, в котором я не участвовал.
Чтобы из колокольни этого костела валил густой дым (о чем утверждал кто-то из однополчан - В.Б.) - не помню.
Жен ком.состава я там видел: их было более десятка. Меня встретила жена моего командира взвода (мл.л-та Тобола). Спрашивала о муже, но я его не видел. Последний раз я ее видел кажется при отходе под Лидой.
Не видел (он там - В.Б.):
- обоза с раненными,
- командиров,
- "эмку" (легковушку Яковлева М-1 типа старого Москвича - В.Б.),
- беременной женщины
- и фургона,
- колодца у кладбища (но ребята откуда-то во флягах приносили холодную воду - видимо где-то была крыница (родник).
Начался артобстрел, продолжавшийся часа 1,5-2. На кладбище в Гоже мы лежали между памятниками - пережидали артобстрел.
Под вечер артобстрел кладбища прекратился и мы пошли колонной дальше, в направлении Литвы. Местность (сразу - В.Б.) за Гожей: мне кажется местами был лес и рожь, но паханого поля я не помню.
Ночевали мы и не раз в лесу справа и слева от шоссе, но подробностей не помню. Иногда отдыхали и днем, а шли ночью, тоже с боями и перестрелкой (письма №1-5 от 1.2.1990 г.".
"По пути много встречалось битых машин - как немецких, так и наших в т.ч. Немецкой тяжелой артиллерии не видел, как и немецкого бронепоезда. Стычки с немцами были всю дорогу, часто вступали в бой с немцами, но что за части нам попадались я не знаю. Сколько их было я не помню, но много. Как правило немцев мы изгоняли и двигались дальше, в направлении Лиды. Бои происходили в лесной местности, в зоне ограниченной видимости.
Во вражеском тылу полк продвигался на восток и таял.
Последний большой бой для нас был (дату не помню, но по моему 28.6.1941 г.) у д. Гуды, севернее г. Лида, где стоит памятник нашим бойцам (имеется в виду поворот с шоссе идущего из Лиды в Литву на право, на д.Гуды. Имеется снимки - В.Б.):
- одна дорога ведет на совхоз Лидский,
- а другая идет прямо - асфальтовая (на север - в Литву - В.Б.).
В этом бою погибли лошади ездового Прусакова: пройти метров 500 дорогой и вот тут то бой был, где ребят побило и вправо к совхозу Лидский. Там был большой густой сосновый бор и уже деревья крупные - по 100 с лишним лет. И вот тут стояли пушки наши, на одной из которых я ехал. В том районе много стреляли наши пушки "45-ки".
Когда (немецкие - В.Б.) снаряды начали падать - одну лошадь убило, вторую.
Потом был бой пехоты: наши наступали, "Ура!" кричали. Прогнали немцев и стали собираться уже под вечер. А немцы тут с огнеметов зажгли кругом лес. Лес горит, дым страшный. Наши их отогнали и стали уходить.
Ребята пришли (мимо меня отходили) и говорят: "Ну, что, Борис - везти тебя не на чем. Нести мы (тебя) не можем - сами еле ходим. Оставайся: вон где-то стрельба идет - наверно наши основные силы идут - выручат".
Вернувшись от командира батареи Виктор сообщил мне безрадостные вести:
- остатки полка истекают кровью,
- нет продовольствия и боеприпасов,
- артиллерию везти нечем,
- кругом враги,
- застрелились ст.бат.комиссар Черных и ст.политрук Титов,
- полковое знамя закопали там, где похоронили комиссара Черных,
- решено пробиваться к своим небольшими группами.
Нога моя распухла - никто не перевязывает, ни чем не мажет, ничего нет.
Ребята меня и орудия оставили в надежде на скорое возвращение и пошли сами (дальше - В.Б.). Так вот там 2 наши пушки 45-ки противотанковые и бросили. Может они и сейчас там лежат.
Они должны быть целыми и можно будет (попытаться найти их и - В.Б.) водрузить их на памятник-ДОТ, где доска (установленная сыном м-ра Яковлева в честь памяти боевых товарищей его отца южнее Сонического моста через Августовского канал - В.Б.).
И так я там и остался один в лесу. Отдохнул немножко и превознемогая боль пошел к деревне. В крайней хате мне дали молока и хлеба. Посоветовали пробираться хуторами. В Литве встретил таких же окруженцев, как и я.
Я и группа товарищей (солдат и офицеров), а затем в одиночку пытался как-то прорваться к своим. Долго бродили по лесам от хутора к хутору и вновь пути расходились.
15-16 июля, (когда) отдыхал на одном из хуторов недалеко от Лиды, его неожиданно окружили немецкие мотоциклисты и я попал в плен.
В Лидском тюремном лагере-замке военнопленных к тому времени было около 4 тысяч наших бойцов и командиров и майора Яковлева я там не видел, хотя все там были под открытым небом и его-то я и мои друзья-однополчане увидели бы. Но его в тот период там небыло. А вот Прусаков и другие уже там были, но не знаю, давно ли.
Немцы, которые вели перепись (военнопленных - В.Б.):
- говорили почти чисто по русски,
- некоторые из них имели знаки отличия унтер-офицеров, ефрейторов и т.п.
Когда я:
- было попытался обрехать номер полка,
- а потом место службы сказал "Сопоцкино",
то один мне сразу сказал: "Не бреши:
- ты с 213-го с.п.,
- ваш ком. полка - майор Яковлев,
- мы знаем все, вплоть до того, каких девочек майор любил - шатенок или брюнеток".

Олег Нельзин:
Re: Вопрос спецам 14.10.2004 10:39
http://www.soldat.ru/forum/forum.html?page=1&id=13192&referer_query=page%3D1
"Ответ достаточно прост. Во-первых, агентурная разведка. По воспоминаниям одного артиллериста-минометчика, чуть ли не через два дня после прибытия его части на фронт, о нем лично как командире было уже известно немцам. Второе, опрос пленных. К середине июля, о чем идет речь в письме, собрать информацию о командире в должности комполка можно было достаточно подробную, включая и "девочек"".

Podobranetz:
Re: Вопрос спецам 14.10.2004 10:00
http://www.soldat.ru/forum/forum.html?page=1&id=13190&referer_query=page%3D1
"Кстати, у Н.К. Попеля ("В тяжкую пору") при описании боёв у Дубно:
"С высотки севернее Потлуже, не выходя из танков, мы с Васильевым наблюдали за боем. Какую службу сослужили в этот час верткие, подвижные, как ртуть, мотоциклы! Они колесили из конца в конец но высокой ржи, выскакивали то тут, то там, давали очередь-другую и исчезали.
Противнику было не по себе, он нервничал. Его танки бросались с фланга на фланг.
Оксен на минуту поманил меня.
- Любопытная книжица. Попалась в портфеле. Не силен в немецком, но кое-что разобрал. Характеристики всех наших командиров, начиная от командира полка, и всех приграничных частей. Про Дмитрия Ивановича указали, что он в тридцать девятом году разгромил кавалерийскую группу Андерса. Васильева называют выдающимся русским полковником. Есть и о том, кто насчет выпить, а кто насчет женщин. Поразительная осведомленность.
Я передал эти слова вместе с книгой в сером переплете "выдающемуся полковнику". Он полистал ее и вернул Оксену.
- Вынюхивать умеют... Но сегодня мы им все равно дадим прикурить. Характеристика обязывает... "

а также:

"Петренко привел ко мне пленного офицера.
- Судя по документам и картам,- у Петренко в руках солидный портфель с большими никелированными застежками, - штабник и, вероятно, из крупных. Схватили ночью у Птычи. Разговаривать, сучий сын, не желает.
Пленный невысокого роста, ладный, с розовым холеным личиком, смотрит независимо и, как мне показалось, насмешливо.
- Не хочет говорить, ну и шут с ним! Документы переведите, а самого отправьте куда следует.
- Не надо меня отправлять "куда следует". Вот тебе номер! Германский офицер изъясняется на чистейшем русском языке.
- Вы русский?
- Не совсем. Мы давно готовились к войне с вами, изучали язык. Мне это было несложно, так как мои папа и мама выходцы из России. Отправлять меня "куда следует" неразумно. Я не считал нужным разговаривать с этим господином (небрежный кивок в сторону Петренко), ибо не был уверен, что он уполномочен решать мою судьбу, а вам, господин комиссар, я отвечу на все вопросы при условии, что вы сохраните мне жизнь. Великая Германия не пострадает от моей откровенности. Ваша осведомленность о германских дивизиях вряд ли отразится на судьбах войны. В худшем случае наша победа придет на тридцать минут позже и еще дюжина немцев ляжет в сырую землю. Полагаю, моя жизнь того стоит...
Он не спеша произносил каждую фразу, кокетничая своим чистым произношением и своим цинизмом.
- Как вам угодно воспользоваться моей компетентностью? Имейте в виду: я - начальник оперативного отдела корпуса и мне многое известно. К памяти претензий не имею. Можете в этом убедиться: вы - Николай Попель, бригадный комиссар, рождения 1901 года. Участвовали в монгольских операциях и финской кампании. Женаты и имеете двух дочерей. Забыл лишь название улицы в Дрогобыче, на которой вы жили со своей фамилией. Постараюсь вспомнить...".

Максименко: "Содержали (нас) в ужасном состоянии. Лишь на 3 день в лагерь привезли несколько мешков отрубей и выдали узникам по небольшой порции из консервной банки. Это "кормление" специально фотографировалось для показа в Германии.
Через 5-6 дней нас погнали на ж/д, погрузили в вагоны для скота и товарняком, по 80 человек в вагоне (без захода в Гродно и в Фолюш) отправили в лагерь, находившийся примерно в 5 км от г. Сувалки (в Польше), (кажется в восточной или северо-восточной стороне), где посередине голого поля соорудили лагерь для военнопленных из нескольких рядов колючей проволоки и где люди под открытым небом, под дождем были доведены до уровня скота (не говоря уже о питании). Здесь:
- на 12 пленных раз в сутки выдают буханку хлеба и
- раз в 3 дня гоняли "на водопой" на речку, находившуюся в 2-3 км от лагеря.
В 2 км от лагеря находился большой дремучий лес и конца ему не быловидно.
Нога у меня опухла, почернела и я на водопой не ходил. И т.к. я ходить почти не мог, то воду приносил мне в сапоге тоже оказавшийся в плену мой земляк и однополчанин Виктор Леонидович Прусаков (который перевозил меня во время боев на зарядном ящике орудия ПТО). Майора Яковлева я впервые увидел числа 25 июля или в начале августа в лагере "Сувалки", когда я уже ходил самостоятельно и нас гоняли на водопой. Причем первыми увидели Яковлева мои земляки - друзья-однополчане: Прусаков и Мостолярчук, которые (до этого - В.Б.) ходили на водопой на речку. Офицерский блок находился напротив нас. Между (нашим и их блоком - В.Б.) был проезд 20-30 м.
Майор был в:
- его собственной зимней (толстой) суконной гимнастерке с петлицами, но без шпал (была она со следами пыли и сидела на нем не плотно, с перекосами, что говорило о том, что под гимнастеркой были бинты-перевязки),
- брюках галифе,
- сапогах,
- на руковах были шевроны.
Двигался он медленно и неуклюже, стоял у колючей проволоки, с тоской смотрел на нас и кивал головой в знак приветствия. Мы здоровались: "Здравствуйте товарищ майор".
Ребята, которые ходили до меня мимо него раз 5-7, видели его в окружении какого-то офицера в шинели, высокого роста.
По моему я видел его дважды:
- в июле или начале августа и
- в конце августа или первых числах сентября я видел его в последний раз.
Когда офицерам давали пищу - их "столовая" находилась в 70 м от нашего блока.
Офицеров Мельника, Макаренко, Богданова, Лещенко, и Тимонина я не знал" (л-та 213 с.п. Мельника видели в Гродно и кажется в Сувалках тоже, в форме немецкого офицера - В.Б.).
Наступила осень, а с нею и холода. Для укрытия от непогоды пленные копали в земле ямки и норы кто чем мог и в них сидели, но их при дожде быстро заливало водой.
Расстрелов в Сувалках небыло, но был такой случай: наши пленные, среди которых было много командиров, видя неминуемую гибель от голода, холода и беспрерывных дождей (ведь мы были под открытым небом) решили бежать. Кто-то принес в лагерь ножницы по металлу и их решили передать в блок, который был ближе всего к лесу. Здесь проволоку перекусили руками и сделали проходы к крайнему блоку, где располагались евреи. В условленный час все люди из соседних блоков двинули в еврейский блок, но там храбрых не оказалось и проход не сделали. Такое скопление людей немцы обнаружили и открыли стрельбу. И очень многие погибли в ту ночь. Возможно погиб тогда и майор Яковлев. Он был преданным воином и не мог не попытаться бежать.
В начале сентября нас перебросили в лагерь Лиза (а майор Яковлев, если остался жив после неудавшегося побега - остался в Сувалках),
а из него в землянки лагеря Фишборн, где ежедневно от холода и голода умирали сотни людей.
Весной 1942 г. мне удалось выбраться в рабочий лагерь, где долбили камни для ж/д путей. За попытку к бегству меня гоняли 2 смены работать, а в обеденный перерыв не давали есть и ставили под забор между рядов колючей проволоки. Правда вечером ребята подкармливали меня, но силы меня покидали, т.к. на работе филонить нельзя было - за мной специально присматривали. Через какое-то время была отправка 100 человек в лесной лагерь - корчевать пни для смолы. За попытку к бегству:
- меня избили,
- имитировали расстрел,
- а затем (видимо в феврале 1943 г.) отправили в штрафной лагерь Аленштейн.
Оттуда я через знакомого русского фельдшера (Михаила Балаболкина из Устькаменогорска) попал в больницу для военнопленных, где прокантовался до осени 1943 г.
Оттуда попал к помещику на с/х работы (округ Россель, д. Коминен), где пробыл до декабря 1944 г.
После Зимнего наступления наших войск на Восточную пруссию 24.1.1945 г. я освободился. Первоначально (до проверки контрразведкой) занимался засолкой сала для фронта недалеко от Кенигсберга. Затем, 28.01.1945 г. я попал в 438-й с.п. 129-й Орловской дивизии, с которой дошел до Берлина и участвовал в боях, в т.ч. во взятии Берлина.
31.4.1945 г. был вновь ранен и до конца войны пролежал в госпитале.
Демобилизовался в декабре 1946 г. За участие в боях и работу в мирное время имею несколько правительственных наград.
Сейчас нахожусь на пенсии, занимаюсь по дому. Имею семью, в которой 2 сыновей и 5 внуков. Есть дача и машина. Люблю рыбалку и охоту.
По праздникам встречаюсь с молодежью и пионерами.
17.11.1986 г. я получил письмо от жены Виктора Прусакова. Она сообщила, что он в прошлом году по пьянке (а пил он крепко) замерз прямо возле проходной, где он был сторожем. Как много раз я писал ему и просил бросить пить, но он не мог уже остановиться и результат - вполне закономерный. Кажется остался еще 1 однополчанин - Леня Рыбаков. У жены Прусакова мало что можно узнать… Думаю, что у нее вряд ли можно найти фотокарточку. Я ей уже писал, но она почему-то не отвечает. Ведь она ему не родная, а просто он бросил 1-ю (жену), сошелся со второй и она его содержала из жалости. Больше ее тревожить не надо - она о его жизни ничего не знает".
1986-1990 г.
==================

Пока это все, но я работаю над уточнением и продолжением.
Пытаюсь сканировать фотки, чтобы приложить их к тексту. Пока готова только одна - проблемы со сканером у соседа.
Как закончу материал - пошлю по экземпряру Слеткову в Котовск и самому Максименко, а также родственикам Титова в Донецк (с извещением).

Адрес Бориса Матвеевича Максименко: 470038, Казахстан, г.Караганда, ул. Джамбула, №116-1.

В.Бардов.

От администрации сайта www.soldat.ru: текст опубликован в оригинальной авторской редакции Василия Бардова.