Гори, гори, моя звезда!
24 июня 2014 г.
У простой крестьянской семьи Линьковых из русской глубинки было три сына и две дочери. Сыновья – Алексей, Михаил, Виктор, 1922, 1924, 1926 годов рождения. Все они друг за другом ушли на фронт. Старший Алексей – летчиком, средний Михаил – пулеметчиком, младший Виктор – пехотинцем. И все друг за другом отдали свои молодые жизни за жизнь будущих поколений…
"Командир взвода 4-й стрелковой роты лейтенант Линьков Михаил Дмитриевич в боях с немецко-фашистскими захватчиками проявил себя смелым, мужественным офицером, опытным и умелым командиром…". Этими сухими строчками из наградного листа начиналось описание подвига моего дяди – Михаила Дмитриевича Линькова. И наверное, трудно себе представить, что этому "смелому, мужественному офицеру, опытному и умелому командиру" на тот момент, 20 сентября 1944 года, не было еще и двадцати лет!
Я часто смотрю на детскую фотографию Миши и вижу его открытое мальчишеское лицо, смелый и острый взгляд, тонкие крылья носа… В 1942 году Михаила призвали в действующую армию. Перед отправкой на фронт ему дали один день отпуска, чтобы повидаться с семьей. Он ехал от Саратова до Ртищева, потом шел 35 километров пешком до родной деревни, только ночь ночевал и на рассвете ушел. Моя мама (его сестра) хорошо помнит эту короткую встречу. Помнит, как моя бабушка (Мишина мама) суетилась в слезах, просила соседей зарезать барана, как пыталась обласкать сына, угодить, как Миша ходил по избе в галифе с болтающимися завязочками, помнит, какой он был красивый и очень юный.
А рано утром нужно было возвращаться обратно. Бабушка пошла его провожать, она очень долго шла рядом с ним. Он все время говорил ей: "Иди, мама", но она не могла уйти и все шла дальше и дальше, прижимая к себе сына, а потом долго-долго стояла она на дороге и смотрела ему вслед, даже тогда, когда он давно уже скрылся за горизонтом. И больше она его никогда не видела... Он ушел навсегда, туда, на войну, бить врага, освобождать землю от фашистской нечисти. Он ушел и больше не вернулся, он чуть-чуть не дошел до Победы, погиб на границе с Германией 31 марта 1945 года и был похоронен своими товарищами в польской земле…
Еще будучи школьницей, я искала его могилу, переписывалась с Обществом Красного Креста. В апреле 1985 года наконец получила письмо, в котором говорилось, что могила Михаила находится на территории Польши, в городе Гливице. Мы с мамой попытались выехать туда, ходили по инстанциям, собирали разные справки. И наконец получили вызов в Москву, в ОВИР. Приехав к назначенному времени, мы почти четыре часа просидели в очереди, и все ради того, чтобы услышать грубый отказ. Никогда не забуду, как мама плакала в кабинете чиновницы из ОВИРа, которая громко и назидательно отчитывала нас за то, что мы – "нашли, понимаешь, повод за границу прокатиться"...
Годы шли, но мысли приехать на Мишину могилу я не оставляла. И вот однажды, читая в интернете о состоянии воинских захоронений в Польше, я наткнулась на телерепортаж Александра Егорцева, в котором рассказывалось о том, как отец Андрей, священник из города Кимры, повез на грузовике в Польшу православный Крест и установил его на заброшенном кладбище советских воинов в городе Гливице! А помогали ему врачи и пациенты Гливицкого центра реабилитации наркозависимых. Эта информация меня потрясла! И сердце пронзила боль: "Миша! Там похоронен Миша!» С этого момента я была просто одержима мыслью во что бы то ни стало добраться туда.
Вот так бывает: вначале пронзает мысль, потом созревает план, а затем вдруг все начинает складываться само собой, быстро и почти мистически… И вот уже и мы в составе очередной экспедиции отца Андрея отправляемся из Москвы в Гливице. Мы будем искать могилу лейтенанта Михаила Линькова!
Сейчас трудно передать то, что я чувствовала, когда ночью шла по пустому чужому городу в сторону кладбища и вела за ручку одиннадцатилетнюю дочь. Но я остро чувствовала, что нас "ведет" Миша… И так совпало – мы пришли к нему как раз в день его рождения! В полной темноте, из почти двух с половиной тысяч воинских захоронений мы практически сразу нашли дорогую сердцу могилу. Ноги сами привели нас к ней, вернее Миша "привел". Вот он, наш дорогой солдат! Как же долго я ждала встречи с тобой!
…Стою я на коленях у могилы твоей, плачу и называю тебя дядей Мишей, а по возрасту ты уже сам годишься мне в сыновья… А на следующий день, уже при свете дня я как следует рассмотрела место последнего пристанища наших русских героев: покосившиеся позеленевшие могильные плиты, заросшие мхом звезды, обычный низкий заборчик вокруг, стертые временем имена. Особенно угнетали сознание надписи на "памятниках" – "кр-ец" (т.е. красноармеец). У каждого воина было звание, имя, отчество, даты жизни.
Общее впечатление если не полной запущенности, то, во всяком случае, полного забвения. Власти Гливице пытаются поддерживать кладбище в подобающем состоянии, но присутствия российской стороны здесь не ощущается совсем, кроме усилий отдельно взятых людей, таких как отец Андрей и его помощники. И дело и не только в российских чиновниках. Дело в нас самих! Наши туристические маршруты в Польшу не пролегают через места нашей воинской славы и скорби, в лучшем случае сводятся к осмотру архитектурных достопримечательностей, а чаще – к шопингу. Нам уже "неинтересны" места захоронения советских воинов, мы не возлагаем цветов, не стоим в слезах и в скорбном молчании над их могилами. Мы сами не даем повода польским властям проявлять особую заботу о нашей общей памяти.
Стоя ночью у могилы Михаила, я гладила рукой Красную Звезду на надгробной плите и удивлялась тому, какая она яркая. Она словно горела в темноте. Это Мишина звезда вела нас сюда, как путеводная. Это она освещала нам путь. А наутро, не обнаружив никаких следов свежей краски на звезде, я вдруг поняла, что это наша память поддерживает ее такой. Я увидела, что звезды на могильных плитах наших солдат все разные: где-то совсем мхом поросли, где-то наполовину, где-то еще яркие и красные. Это наша память отражается в них! Если о солдате думают и помнят, то звезда на его могиле мхом не зарастает, она горит. Если вспоминают редко, время от времени, то зарастает наполовину. Если о солдатах забыли или уже некому вспоминать, то звезды погасли совсем.
Но я надеюсь, я надеюсь, что они снова зажгутся и будут гореть ярким огнем нашей памяти, как горит в далекой Польше звезда на могиле лейтенанта Михаила Линькова!
Маргарита Ботнарь.
