"…А в ответ тишина – он вчера не вернулся из боя!". Часть 6.

23 февраля 2012 г.

Опубликовано в журнале "Военная археология", № 6, 2011 год.

Продолжение, начало см.:

http://www.soldat.ru/news/865.html

http://www.soldat.ru/news/866.html

http://www.soldat.ru/news/878.html

http://www.soldat.ru/news/880.html

http://www.soldat.ru/news/897.html

Полковник В. Каширский совершенно выпустил из рассмотрения потери некоторых армий, соединений и частей, входивших в состав СЗФ за период 22 июня - 31 июля 1941 г., для чего-то назвал своё, мягко скажем, странное донесение "уточнённым". Других, более достоверных, донесений о потерях в архивном фонде фронта за 40 суток войны нет. В донесении "забыты" целая армия (8-я), половина корпусов, 2/3 стрелковых, половина танковых и моторизованных дивизий. Из 216 учётных единиц от строительного батальона до армии в донесении нет сведений о потерях 176 единиц!!! Нет никаких оснований предполагать о том, что в документах Генштаба будут иные данные, раз уж эти - "уточнённые". Но раз этот документ единственный - ему тоже прикажете верить? Поверить и забыть о "забывчивости" штаба фронта в отношении 176 учётных единиц?

Не включённые в отчёт соединения и части также понесли в составе СЗФ потери, которые начальник штаба фронта и начальник его отдела укомплектования были попросту обязаны учесть в своём документе. Донесение о потерях войск СЗФ должен был подписать начальник штаба СЗФ генерал-лейтенант Н. Ватутин, назначенный на эту должность с 1 июля 1941 г. До этого момента он был первым заместителем Начальника Генерального Штаба РККА, бывшим начальником Оперативного Управления Генштаба, одним из главных разработчиков нашего стратегического оперативного плана на войну, в которую пришлось воевать совсем не так, как было запланировано. Его современники говорят о нём примерно так - "светлая голова". Его стратегический охват мышления до сих пор поражает. Читая документы, подписанные его рукой в июле-августе 1941 г. в должности начштаба фронта, невольно сравниваешь их с документами высшего ранга, имевшими некогда гриф "Сов. секретно. Особой важности. Экземпляр единственный" и также подписанными его рукой всего пару месяцев назад до исследуемых событий. Он держал в голове многочисленные нюансы громадной военной машины так ясно и свежо, что мог оперировать сотнями соединений наизусть и составлять своим аккуратным почерком в мае-июне 1941 г. многочисленные справки для руководства и Директивы для войск, большинство из которых до сих пор неизвестны и недоступны для исследователей. Об их наличии можно достоверно судить по большим пропускам в уже выявленной линейке номеров и содержаний Директив ГШКА и НКО вплоть до 1 июля 1941 г. Фактически, за всё послевоенное время рассекречено чрезвычайно мизерное количество документов высшего военного статуса периода мая - июня 1941 г. Истинная подоплёка произошедших перед 22 июня событий по-прежнему остаётся неизвестной большинству исследователей. Это не преувеличение, это реальный факт.

До сих пор остаются неясными причины удаления такой светлой головы из Генерального штаба и назначения его на должность всего лишь начштаба фронта. Как будто его спасали от чего-то или удаляли как проштрафившегося. От чего спасали? В чём проштрафился? Также пока непонятны причины, по которым сняли с должности 01.07.41, арестовали 09.07.41 и расстреляли 23.02.42 его предшественника на должности начштаба фронта генерал-лейтенанта П. Клёнова, при том, что не были физически устранены остальные руководители фронта (Ф. Кузнецов, П. Диброва, Д. Гусев, Г. Софронов и другие). Если он понёс наказание за огромные потери подчинённых войск с формулировкой "Сознался в проявлении бездеятельности в руководстве войсками округа" (Архив Президента РФ, ф. 3, оп. 24, д. 378, л. 196), то его начальник командующий СЗФ генерал-полковник Ф. Кузнецов был освобождён от своих обязанностей 03.07.41 и лишь понижен в должности с 10.07.41 до командующего 21 армией, а 26.07.41 назначен руководить Центральным фронтом. Он по определению должен был понести ответственность бОльшую, чем начальник штаба, если дело в потерях войск. Не понёс. Член Военного Совета СЗФ корпусный комиссар П. Диброва лишь освобождён от своих обязанностей 01.07.41 и понижен в должности до военкома 30 гсд, а затем вновь стал членом Военного Совета 59 и 2 Ударной армий. Ему на смену в СЗФ прибыл 05.07.41 ни кто иной, а Прокурор СССР генерал-майор В. Бочков (уж не присматривать ли за Н. Ватутиным?), одновременно занявший должность начальника 3-го, а затем Особого отдела штаба фронта. Заместитель П. Клёнова генерал-майор Д. Гусев с 19-22.06.41 вступил в должность начальника штаба Прибалтийского ВО, затем 04.08.41 был направлен на должность начштаба вновь созданной 48 армии, с 09.10.41 возглавил штаб Ленинградского фронта, а в 1944 г. - 21 армию. Первый заместитель командующего округом генерал-лейтенант Г. Софронов занял должность командующего войсками Прибалтийского ВО с 19-22.06.41, а затем с 26.07.41 стал командовать Приморской армией. Все сохранили звания и жизнь. Кроме П. Клёнова...

Николай Федорович Ватутин уклонился от подписания "уточнённого" донесения, предоставив право подписи своему прямому подчинённому - начальнику отдела укомплектования штаба СЗФ полковнику В. Каширскому. Тот по определению и по должности не имел права подписывать донесение, посылаемое от имени фронта в Оргштатное управление ГШКА и в копии - Главкому Северо-Западного направления Маршалу Советского Союза К. Ворошилову. Но подписал и, с согласия Н. Ватутина и нового командующего фронтом генерал-майора П. Собенникова, узаконил своим донесением огромную дыру в учёте личного состава СЗФ, простирающуюся не менее, чем в 320 тысяч человек (377469 - 57207) потерь всех категорий всего за 40 суток войны.

Попытаемся проверить наши данные о величине потерь через сведения военного времени. Обратимся к заявкам СЗФ в ГШКА о пополнении для компенсации потерь войск по состоянию на 1 августа 1941 г. Всего штаб фронта с учётом обещанного ему Центром маршевого пополнения (67662 чел.) запросил в ГШКА четырьмя заявками от 2, 7, 12 и 20 июля 1941 г. 312070 чел. (ЦАМО РФ, ф. 56, оп. 12236, д. 80, лл. 1-15, 131). Штатная численность погибших 2 и 5 тд, разбежавшейся 184 сд, убывших в Западный фронт 126 и 179 сд, которые штаб фронта пополнять уже не планировал, составляла около 65000 чел. Эта численность должна быть вычтена из общего объёма потерь в 377469 чел., который мы установили выше и который, сохранись эти дивизии в боевом составе СЗФ, нужно было компенсировать за счёт пополнения. Поскольку они были утрачены для боевого состава фронта, постольку их не требовалось пополнять. Получим 377469 - 65000 = 312469 чел. Эти цифры удивительным образом практически совпадают с заявкой штаба СЗФ о пополнении в 312070 чел. и тем самым полностью подтверждают легитимность и скрупулёзность наших выкладок по определению потерь СЗФ за 40 суток войны в 377469 чел. с учётом всех соединений и отдельных полков!!! Данный факт также означает, что штаб СЗФ хорошо представлял истинную картину потерь, понесённых войсками, и потому заявку на пополнение составил реальную, за вычетом погибших и убывших соединений. А вот за потери отчитался в ту же дату всего за 57207 чел. Ну, и как всё это назвать? Не лукавством?

Зияющую брешь в цифровом и именном учёте потерь на СЗФ частично заполнили после войны донесения военкоматов о не вернувшихся воинах (в подавляющем большинстве без указания номера в/ч), частично Приказы ГУК НКО, частично госпитальные сведения. Но не первичный войсковой учёт, а ведь именно на его цифровых данных потом базировались расчёты уважаемых авторов "Книги потерь".

Почему Н. Ватутин и В. Каширский составили донесение о потерях именно так? До 4 февраля 1944 г. действовало "Наставление по учёту и отчетности в Красной Армии", введённое Приказом НКО № 450 от 9 декабря 1940 г. Оно Приказом НКО № 023 от 4 февраля 1944 г. было заменено на "Наставление по учёту личного состава Красной Армии (в военное время)" (см. http://www.soldat.ru/doc/nko/1944s.html). Персональный учёт в соответствии с этими документами был основан на подаче и анализе донесений нижестоящих подразделений, частей, соединений, объединений и фактически был предназначен для так называемой обычной боевой обстановки, когда оперативно-стратегическая ситуация спокойна и ничто не препятствует представлению в высшие инстанции последовательных докладов нижестоящих структур. В условиях стратегических поражений этот метод недостоверен. Особенно при гибели соединений и объединений, когда никто из их руководства не представлял сведений о действиях подчинённых войск и их потерях, либо эти сведения вносились в частные докладные записки уцелевших военачальников и не являлись стандартным официальным донесением о потерях. В результате рождались документы, формально основанные на донесениях сохранившихся войск снизу вверх и соблюдавшие заведённый порядок, но катастрофически не отражавшие реальное положение дел с потерями. За не подавшие свои сообщения части и соединения в донесениях делались примечания: "Донесения не поступили" или "Потери уточняются".

И всё - "проехали", в большинстве случаев и забыли. Это не гипербола, это обычная практика в суматохе боёв. Подать официальное донесение было некому, а расчётный метод определения потерь не применялся, поскольку не был предусмотрен Наставлениями. Ведь никто не отчитался, к примеру, хотя бы численно, о потерях погибших 2 и 5 тд 3 мк и разбежавшейся 184 сд СЗФ согласно их списочного количества, вступившего в войну! Упоминания о корпусе и дивизиях редко, но мелькают в боевых донесениях и оперативных сводках СЗФ в течение нескольких дней после начала войны, а потом исчезают и из них, ибо погибли соединения. Докладывать было некому, штабы разделили участь дивизий, а доклады уцелевших военачальников официальными донесениями о потерях не стали.

Это же армия - каждое возможное действие воина расписано уставами, наставлениями, инструкциями, приказами, директивами. Нет предписания в документе - нет действия. Нет доклада (донесения) снизу из в/ч - нет отчёта вверх о ней по инстанции, а есть отчёт только за те в/ч, что представили донесения. Командование, стало быть, ничего не нарушало, а реальная суть событий, даже катастроф, лукаво скрывалась. И авторы "Книги потерь" с 1993 г., с момента выхода первой книги "Гриф секретности снят" (М.: Воениздат, 1993), "повелись" на этой уловке штабистов и представили обществу недостоверные сведения.

Достаточно было в начале работ взять наугад любую кадровую дивизию, воевавшую с первого дня, собрать за 1,5 - 2 часа в архиве отчётные сведения о её боевом и численном составе и потерях за 3-4 месяца войны, выявить ещё за 1 рабочий день все возможности её пополнения за этот период, сопоставить ресурс дивизии и её численный состав на крайние даты декад и месяцев и выяснить - соответствуют ли реальности её отчёты о потерях личного состава за те же декады и месяцы? Смею уверить читателей в том, что любой неискушённый человек сразу заметил бы занижение официальных потерь в цифровых отчётах этой дивизии. И если у одной, наугад исследованной, дивизии мы получили бы недостоверность отчётов о её потерях, то можно было бы потратить ещё неделю, но исследовать следующие 10 кадровых соединений. И картина была бы той же самой - не состыковались бы отчётные данные по ресурсу личного состава и его потерям.

Ведь есть же известный документ Оперативного Управления ГШКА от 30.07.41 о количестве погибших и утративших значительное количество воинов соединений, обнародованный довольно давно во многих источниках. Приведём его ниже из оригинала (ЦАМО РФ, ф. 8, оп. 11627, д. 60, л. 251):

Таблица 8.

Справка о частях, не вернувшихся из окружения и вернувшихся в сильно ограниченном составе на 30.07.41.

Примечание: в документе не упомянуты в колонке 3 - 184 сд, в колонке 4 - 179, 183 сд, 185 мд, 4 вдк.

А к 1 сентября 1941 г. Оргштатное управление ГШКА располагало сведениями о 37 погибших дивизиях (в 3 раза больше, чем на 30.07.41) и 16 соединений дополнительно предлагало расформировать как потерявших большинство личного состава и матчасти (ЦАМО РФ, ф. 15-А, оп. 1845, д. 10, лл. 124, 127). Упомянутые 37 соединений в Оргштатном управлении назвали пропавшими без вести: 2, 8, 13, 17, 27, 37, 44г, 46, 49, 56, 58г, 60г, 67, 72г, 80, 85, 86, 110, 113, 139, 140, 141, 145, 158, 160, 172, 173, 184, 189, 190, 192г, 197, 213м, 216м, 223, 233, 253, всего 35 сд и 2 мд. Предлагалось расформировать: 61, 102, 125, 128, 151, 254, 259, 262, 272, 311 сд, 29, 204, 205, 208, 209, 210 мд. Всего 16 дивизий, из них 10 сд и 6 мд. Итого 45 сд и 8 мд.

Но и эта справка не полна. К ней нужно добавить не упомянутые в документе танковые, моторизованные и кавалерийские дивизии. Из 61 тд к началу войны 6 тд (9, 51, 52, 53, 56, 59) были переформированы в 7 тд (101, 102, 104, 105, 108, 109, 110) меньшей численности в июле 1941 г., тогда же из мд сформированы 5 новых тд (103, 106, 107, 111, 112), всего ресурс - 67 тд (1-8, 10-50, 54, 55, 57, 58, 60, 61, 101-112). Из них:

- погибли в боях к 01.09.41 - 16 (2, 4, 5, 7, 13, 14, 16, 22, 23, 25, 26, 29, 30, 33, 36, 38);

- понесли невосполнимые потери и были либо переформированы в мсд, тбр и отб, либо расформированы - 42 (1, 3, 8, 10, 11, 12, 15, 17, 18, 19, 20, 24, 27, 31, 32, 34, 35, 37, 39, 40-50, 55, 57, 101-110);

- существовали как танковые, но воевали без танковой матчасти как стрелковые - 3 (3, 21, 28);

- не принимали участие в боях - 6 тд (6, 58, 60, 61, 111, 112), из них только 4 - довоенные.

Танковые дивизии почти полностью прекратили существование (91 %). Каждая тд по штату должна была иметь 375 танков, но не все дивизии имели полный штатный состав танков, причин чего мы ниже кратко коснёмся при упоминании о Директиве ГШКА от 16 мая 1941 г.

Кроме того, необходимо уточнить, что на самом деле из 31 мд к 01.09.41:

- погибли - 7 мд (29, 204, 205, 208, 209, 213, 216);

- после невосполнимых потерь более 80-90 % личного состава и почти 100 % матчасти переформированы в сд, тд, кд - 17 мд (1, 7, 15, 81, 84, 109, 131, 163, 185, 198, 202, 210, 212, 218, 219, 220, 240);

- без боёв сразу переформированы в сд и тд - 5 мд (69, 103, 221, 236, 239);

- существовали как мд - 2 (82, 215), в т.ч. одна (82 мд) не воевала.

Из начавших воевать 25 мд потеряли людей и матчасть все 25 мд (100 %). Напомню, что в каждой мд по штату было положено иметь 275 танков. Не все моторизованные дивизии имели штатное количество танков.

К слову сказать, в начале войны в РККА имелось 23106 танков ("Статистический сборник № 1 (22 июня 1941 г.)", М.: ИВИ МО РФ, 1994, с. 11).

Не забудем и о кавалерийских дивизиях. В войну вступили 13 кд. К 01.09.41 с учётом кадровых и вновь формировавшихся дивизий весь ресурс составлял 71 соединение. Из них: погибли - 2 кд (6, 36), воевали 26, из них понесли большие потери - не менее 11, находились в тылу 43.

Фактически, справка Оргштатного Управления ГШКА, упомянув к 01.09.41 о 37 погибших соединениях, не учла таковыми дополнительно 23 соединения (16 тд, 5 мд, 2 кд). Т.е. к 01.09.41 мы имели погибшими 35 сд (гсд), 16 тд, 7 мд, 2 кд, всего 60 соединений.

Почти в каждой кадровой и вновь созданной воевавшей стрелковой дивизии, не отмеченной выше в списке и продолжавшей существовать, к 01.09.41 был практически полностью выбит первоначальный личный состав, и все соединения держались только за счёт поступления маршевого пополнения и "подчистки" местных ресурсов на территории боёв. Некоторые воевавшие соединения потеряли по два штатных состава. К этой дате дополнительно к 198 кадровым сд (мсд, гсд) были сформированы или начали формирование 211 сд, всего ресурс - 409 сд.

Из общего количества 573 соединений (409 сд, мсд, гсд, 67 тд, 26 мд, 71 кд) к 01.09.41 отправлены на фронт и начали воевать - 282 сд (гсд), 61 тд, 25 мд, 26 кд, всего 394 соединения. Из них, как сказано выше, погибли: 35 сд (гсд), 16 тд, 7 мд, 2 кд, всего 60 соединений, или 15 % от начавших воевать. Понесли невосполнимые потери людей и матчасти, переформированы и существовали только за счёт поставок из Центра, маршевого пополнения и местных ресурсов - не менее 189 сд, 10 кд. По той же причине переформированы в сд, тд, мсд, тбр и отб - 1 сд, 42 тд и 17 мд, воевали без матчасти как стрелковые, но сохраняя оргформу - 3 тд, 1 мд. Всего 263 соединения, или 67 % от начавших воевать.

Общая сумма погибших и разбитых сухопутных соединений РККА к 01.09.41 составляет 323 дивизии, или 82 % от вступивших в бой 394 соединений (см. таблицу 9):

Таблица 9.

Столь громадной была жертвенная цена отражения удара противника в первые 2,5 месяца войны - 323 соединения. Своей гибелью, ранениями и искалеченными судьбами воины упомянутых соединений позволили стране отмобилизоваться, перевести промышленность на рельсы военного времени, эвакуировать на Восток предприятия и имущество из угрожаемых районов и подготовить новые резервы. Финал всем известен. И наступил он в Берлине. Поэтому измышления по поводу напрасности жертв оставим на совести измышлявших. Могло ли быть иначе, с меньшими потерями, спросит кто? Наверное, могло бы, но только не в нашем, тогда крестьянском, государстве по вполне понятным причинам.

Сведения о "расходе" дивизий РККА должны были быть использованы авторами исследований о потерях войск для определения первичного направления анализа данных. Предполагаю, что частично они были задействованы на начальных стадиях подготовки материала для издания "Гриф секретности снят", но в итоге авторы от них отказались, избрав другой путь анализа. Как выясняется - некорректный путь.

Что предопределило и позволило сделать именно так? Для иллюстрации положения дел в этой сфере нам нужно осветить вопрос о секретности документальных материалов в военных архивах РФ и характере использования их в настоящее время. Рассмотрим его на примере сведений Главного Управления формирования и укомплектования войск НКО СССР (Главупраформ) и Оперативного Управления ГШКА.

Ключевой информацией в анализе боевого и численного состава войск  являются сведения о пополнении. Кто знает, может быть поэтому отчётность о нём рассыпана в тысячах разнородных документов и не систематизирована до сих пор? Или не дана в открытый доступ исследователям. Например, в фонде Главупраформа за № 56 в открытой для всех описи № 12236 среди прочих имеются за 1941 г. всего 3 дела №№ 43, 44, 100 с донесениями фронтов и армий о прибывших маршевых пополнениях с указанием соединений, куда распределены батальоны и роты. Информация в них не облекает весь 1941 г. В этой описи, помимо рассекреченных, имеются оставленные на секретном хранении дела, доступ к которым исследователям без допуска к работе с секретными документами закрыт. Возможно, в данной описи упомянуты лишь те документы, что сохранились к настоящему времени за 1941 г.

Но, возможно, лишь те, что государство соизволило частично открыть для исследователей к настоящему времени. И что существуют другие - закрытые тома документов того же фонда № 56, не упомянутые в описи № 12236. А это уже прямое нарушение Приказа МО РФ № 181 от 8 мая 2007 г. о рассекречивании документов периода Великой Отечественной войны. В его преамбуле сделана следующая ссылка: "В соответствии с Законом Российской Федерации от 21 июля 1993 г. N 5485-1 "О государственной тайне"…". Т.е. в данном случае нарушен не только Приказ МО РФ, но и статья 13 Закона РФ № 5485-1 о сроке давности секретного хранения в 30 лет. Ибо у фонда Главупраформа имеются ещё два больших массива документов, до сих пор недоступных для исследователей:

а) по описи № 21464 - секретные документы фонда № 56;

б) по описи № 19056 - совершенно секретные документы фонда № 56, находящиеся на особом хранении (так называемые "ОХ").

И все они имеют сведения о маршевом пополнении на фронт, дополняющие открытые сведения или даже являющиеся исчерпывающими. Количество дел по этим двум описям пока неизвестно, ибо и сами описи для исследования не выдаются, являясь секретными.

На этом примере есть веские основания полагать о том, что фонды всех Главных и Центральных управлений НКО и ГШКА имеют такую же особенность в характере хранения документов:

- условно несекретные (с наличием секретных) документы по доступным всем описям;

- секретные документы по недоступной описи;

- и совершенно секретные на особом хранении, также по недоступной описи.

Косвенным подтверждением может служить и тот факт, что объём дел по несекретной описи № 11627 фонда № 28 Оперативного Управления ГШКА за 1941-45 гг. (всего 2919 дел) в 2,2 раза меньше количества дел по несекретной описи № 1221 фонда № 217 Оперативного управления Ленинградского фронта за тот же период (всего 6362 дела). Структуры по характеру и объёму работы на несколько порядков различные! Это означает, что обязаны иметься не упомянутые в открытой описи № 11627 документы Оперативного Управления ГШКА.

Листая эту опись, ловишь себя на мысли о том, что в неё за 1941-45 гг. включены лишь разрозненные дела, не могущие дать сводного представления о войне. Отрывочность и второстепенность документов - таково впечатление от анализа описи. Даже если ознакомиться со всеми её 2919 делами - не получить развёрнутую картину боёв РККА. Нет оперативных разработок новых операций в масштабах фронтов и театров военных действий с десятками тысяч листов текста, графиков, карт. Почти нет оперативных директив фронтам и армиям. Нет анализов боевых действий по итогам операций, тем более - неудачных операций. Почти нет донесений и планов подчинённых войск. Нет сводных сведений от армий и фронтов по численности и потерям личного состава, нет заявок на пополнение личного состава и вооружения. Нет данных по ресурсам личного состава в запасе в военных округах, по поступлению выздоровевших из госпиталей, по вооружению и имуществу, да и много чего ещё нет. Справочно эти сведения обязаны быть в документах отделов Оперативного Управления ГШКА, без них невозможно качественное планирование операций. Если бы объём дел Оперативного Управления ГШКА исчерпывался только этими 2919 делами, то любой исследователь мог бы сделать однозначный вывод - Оперативное Управление ГШКА занималось всего лишь сбором и констатацией некоторых фактов и совершенно не занималось систематизацией, анализом данных и планированием боевых действий во всём многообразии.

И впечатление такое может сложиться только из-за того, что исследователи, возможно, довольствуются менее чем 1/3 объёма ключевых сведений Главных и Центральных управлений НКО и ГШКА, имеющихся в ЦАМО РФ и подлежавших рассекречиванию в соответствии с Приказом МО РФ № 181 2007 г. и Законом РФ "О государственной тайне". И даже эта 1/3 объёма предоставлена в неполный доступ. Вот так Закон Российской Федерации нарушается её же госслужащими.

Возможна ли была Победа с таким, кажущимся недееспособным, Оперативным Управлением ГШКА? Никоим образом. Значит, нам не всё предоставили для исследования, до настоящего времени скрыв бОльшую часть сведений.

Судя по всему, остальные документы Оперативного Управления ГШКА учтены в секретных и совсекретных описях фонда № 28, как и документы Главупраформа, и недоступны для изучения. Упрятав сводные данные за частокол грифов секретности, наши военачальники и официальные историки сделали невозможным объективное рассмотрение имевших место событий вне рамок концепции, одобренной руководством СССР 50-60-хх гг. и реализованной в "Истории Великой Отечественной войны" 1960-65 гг. издания.

Времени прошло много, ясного ответа от государства - почему произошло то, что случилось, и в какую пропасть ухнули миллионы наших соотечественников - до сих пор не поступило. После прихода к власти Н. Хрущёва в военных архивах закипела работа по их "оптимизации", читай - чистке. К примеру, дополнялся обособленный архивный фонд документов И. Сталина, а, по сути, из фондов архивов, в т.ч. военных, изымались выявленные документы с его подписями, ломая причинно-следственную связь между ними и прочими распорядительными и отчётными документами.

Одновременно специалистами Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС создавалась "История Великой Отечественной войны 1941-45 гг.", концепция которой стала главенствующей на десятилетия и является таковой до сих пор. Подчеркну - не военными историками создана концепция, а партийными. Отступления от неё не допускались. Даже ныне только за высказывание сомнений в её трактовках генерал армии М. Гареев 17 февраля 2011 г. публично по телевидению предложил ввести уголовную ответственность. Автор этих строк лично видел сей репортаж.

Политбюро ЦК КПСС жёстко контролировало создание "Истории". Это было бы нормальным, если бы публикации подлежала исключительно правда, неудобная, тяжёлая, но правда. Народ, понёсший столь большие потери, вправе был ожидать именно её.

Не секрет, что до 1960 г., до выхода в свет и распространения первого тома "Истории", в нашей стране мемуары военачальников не печатались, даже если к тому времени уже были написаны кем-то. И только вслед за началом распространения шеститомника в печать поступили те мемуары военнослужащих всех рангов - от маршала до солдата, которые отвечали концепции авторов "Истории", т.е. официальной точке зрения тогдашнего руководства страны. Первые свидетельства появились в 1960 г.

То, что рассказано в тысячах послевоенных изданий, с трудом прикрыло реалии событий и лишь дополнило мемуарным "мясом" только что свёрстанный умозрительный "скелет" концепции "Истории". Крен в описаниях событий первых двух лет войны направлялся на героизм отдельных бойцов и командиров, описание работы партийно-политической системы, мощность германской военной машины и изощрённость её командования. Анализ причин внутреннего характера, в т.ч. неадекватных действий военачальников всех рангов, в неудачах армий и фронтов не допускался.

Если же историческая правда в воспоминаниях не соответствовала концепции "Истории", автору предлагали "подогнать" факты к её рамкам или изъять их из труда. Мемуары "причёсывались" и выхолащивались, из них изымались порой целые главы и периоды "неудобных" событий. Примером могут послужить воспоминания К. Мерецкова "На службе народу" (М.: Политиздат, 1968), в которых совершенно выпущен период его жизни с 24 июня по конец августа 1941 г., когда он находился под арестом в тюрьме на Лубянке, а также эпизод с расстрелом без суда и следствия Л. Мехлисом в присутствии К. Мерецкова командующего 34-й армии генерал-майора К. Качанова 12 сентября 1941 г. Или воспоминания генерал-полковника И. Болдина "Страницы жизни" (М.: Воениздат, 1961), командующего оперативной группой войск Западного фронта, попавшей в числе прочих в октябре 1941 г. во вражеское кольцо севернее Вязьмы. Иван Васильевич трагическим боям в окружении с потерями сотен тысяч человек Западного фронта в "Страницах жизни" не уделил ни строчки. Можно предположить о том, что ему не дали это сделать цензоры. Где гарантия в том, что оба военачальника об остальных описанных ими в мемуарах событиях сказали правду? Нет такой гарантии.

Некоторые строптивые генералы и даже Маршалы Советского Союза, не соглашавшиеся с требованиями партийных историков к освещению былых событий, шли на конфликт, а в итоге не получали никакой возможности напечатать свои воспоминания. Никаких отклонений в сторону от концепции не допускалось, мемуаристов жёстко "вели" толпы военных консультантов Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и цензоров Главлита (было в СССР с 1922 г. такое зорко контролирующее издательства ведомство - прим. автора), а также специалисты 6-го отдела Военно-научного управления ГШ ВС СССР. Этот отдел так и назывался "отдел контроля за военными мемуарами". При наличии справедливых возражений даже именитые военачальники многие годы не могли ничего издать из-под своего пера, пока не соглашались на внесение правок с подгонкой под рамки концепции.

Многие упрямцы при жизни так ничего и не увидели. Примеры? Маршал Советского Союза С. Тимошенко, генерал-полковник М. Хозин, бывший нарком иностранных дел В. Молотов, бывший нарком путей сообщения Л. Каганович. Кстати, и до сих пор за их аутентичным авторством публикаций нет. Поверить в то, что они ничего не написали, хотя бы "в стол", при всём желании не могу. Высказывания В. Молотова образца 80-х гг. записал и издал в "140 беседах…" Ф. Чуев, но ведь не сам В. Молотов. То же можно сказать и о Л. Кагановиче, чьи меткие слова будут приведены ниже.

Кроме того, некоторые факты в изданном мемуарном материале специально затуманены для предотвращения всеобщего объективного обозрения. К примеру, при внимательном анализе выясняется, что события, происходившие на самом верху военного и политического руководства СССР почти за полугодовой период перед 22 июня 1941 г., фактически, описаны в мемуарах лишь четырёх лиц - Н. Хрущева, А. Микояна, Г. Жукова и Н. Кузнецова. Все четыре лица - заинтересованные. Веры им сегодня нет, нестыковок в написанном масса. Не случайно мемуары Г. Жукова уже продолжительное время в народе называют "Сказками маршала Жукова" и всерьёз к ним уже не относятся. Чего стоит один только пассаж о количестве немецких танков и самолетов на начало войны (3712 и 4960 соответственно) и следующая далее фраза бывшего Начальника ГШКА: "Количественное превосходство войск врага было велико - в 5 - 6 и более раз, особенно в танках, артиллерии, авиации” (“Воспоминания и размышления”. М., АПН, 1969, сс. 263, 411). Как относиться к этим словам, коль мы знаем теперь и автор знал тогда, что у нас было 23106 танков к началу войны? Как к правде? Но эту "правду", всё же изъяв недостоверную численность немецких танков и самолетов из текста, всё продолжают издавать якобы в авторской редакции уже в 14-м варианте! Может, пора остановиться?

Почему до сих пор нет объективного анализа причин демонстративного неисполнения Директивы № 3 Главного Военного Совета от 22 июня 1941 г. в адрес командования трёх фронтов - Северо-Западного, Западного и Юго-Западного о начале их наступления в направлениях Сувалки, Люблин с переходом госграницы? Найдём ли мы объяснение этому в мемуарах Г. Жукова, одного их подписантов Директивы? Нет. Попытки её исполнения могли бы при одновременных ударах, пусть и не вполне обеспеченных, во фланги наступающих немцев поставить их в критическое состояние. Но ударов не случилось в принципе. Вместо них Начальник ГШКА лично стал гонять с места на место мехкорпуса ЮЗФ, "вырабатывая" их ресурс и теряя ударную силу. Согласования действий фронтов для выполнения Директивы № 3 и попыток её исполнения даже не производилось, а исследования причин отсутствия этих ударов и неисполнения Директивы высшего военного органа СССР нам в официальной исторической литературе не найти. С какой "колокольни" должны были рассматривать ситуацию на местах и чем руководствоваться Начальник ГШКА и командующие фронтами, синхронно игнорируя прямой приказ высшей инстанции для себя и подчинённых войск? Как это стало возможно? Вполне вероятно, что она была ошибочно отдана Главным Военным Советом на основе бравых, но не соответствующих действительности, заверений военного руководства (Нарком обороны СССР С. Тимошенко, Начальник ГШКА Г. Жуков) о высокой боеспособности войск трёх фронтов, а по сути стала невыполнимой из-за их разгрома, дезорганизации инфраструктуры и потери несметных количеств вооружения и запасов у границы в первые же сутки - двое из-за ошибочных или преднамеренных действий военного руководства. Но где читатель увидит такую оценку в официальном источнике?

А если кто-то попробует "копнуть" глубже, помимо сочинений упомянутых личностей, - а что же у нас происходило в армии и на флоте в течение 4-5 месяцев перед войной? - то ответов в рассказах высших участников событий, подтверждённых документами, не найдёт. Сплошь общие фразы, изредка снабжённые цифрами, которые на поверку почти всегда оказываются лукавыми. Какие оргмероприятия происходили, в каком объёме, на основании чего, что этому предшествовало, что являлось результатом проведения оргмероприятий? Не ищите, не найдёте, даже изданные сборники документов (к примеру, "1941 год" или серия "Русский архив") дают ответы лишь на малую часть вопросов. Казус в том, что даже в таких сборниках издана лишь незначительная часть имеющихся свидетельств. Говорю об этом, полностью отдавая отчёт в своих словах.

Или, к примеру, когда читаешь архивные документы о том, что танковые дивизии части мехкорпусов Западного, Киевского Особых, Московского, Орловского, Среднеазиатского военных округов по Директивам Начальника ГШКА Г. Жукова от 16 мая 1941 г. вместо танков вооружали обычной артиллерией 76-мм калибра, противотанковыми 45-мм пушками и пулемётами Дегтярёва (ЦАМО РФ, ф. 127, оп. 12915, д. 46, л. 152) ввиду отсутствия танков для них в плане производства 1941 г., то возникает справедливый вопрос - а зачем нужно было расформировывать в марте-апреле 1941 г. сколоченные и укомплектованные танковые бригады и кавдивизии для формирования новых танковых и моторизованных дивизий большей штатной численности, если для них заведомо не хватало танков в производстве 1941 г.? Даже при увеличенном в феврале плане военных заказов промышленности на 1941 г. по танкам. Ответов у мемуаристов не найдёте. Таких же примеров несть числа.

У тех, кто по долгу службы, совести, звания Победителя мог и должен был рассказать о сути глобальных перемен, фактически, взорвавших предвоенную армию и доведших ее организационно до маловменяемого состояния, язык не отважился сказать правду. Как не повернулся он объяснить и такую вещь, как дислокацию окружных и головных складов армий и фронтов, а также аэродромов и полигонов у самой границы, где и громадные запасы, и самолёты, и артиллерия сразу же попали под удар и захват противника. Как не объяснены официально и объективно пустые перегоны мехкорпусов и танковых дивизий с места на место после начала военных действий, приведшие к выходу из строя по техпричинам без боёв тысяч танков и оставлению их противнику. Как не объяснена отмена свыше 22 июня 1941 г. для железных дорог западнее Урала разработанного до войны плана мобилизационных перевозок 5 миллионов людей, сотен тысяч лошадей, повозок и единиц техники. Это как гром среди ясного неба привело в появлению распорядительного, т.е. внепланового, а потому сумбурного, порядка организации всех войсковых железнодорожных перевозок в период первой волны мобилизации 23-30 июня 1941 г. Как не объяснено - почему войска ЗапОВО, в отличие от остальных на Западе, не были приведены в состояние полной боевой готовности с утра 19 июня 1941 г. с выводом из казарм и занятием позиций у границы войсками и рассредоточением боевой техники, как того требовала шифротелеграмма Начальника ГШКА Г. Жукова от 18 июня? Можно даже назвать диапазон входящих номеров, в котором один из них назначен шифротелеграмме Г. Жукова для ЗапОВО - между 7657 и 7688.

Чего стоит признание. приписываемое Маршалу Советского Союза Ивану Степановичу Коневу, относительно возможности описания событий 1941 года: "Врать не хочу, а правду все равно написать не позволят".

Конечно, есть и другие примеры. Иван Христофорович Баграмян, создавший книгу "Так начиналась война" (М.: Воениздат, 1971). Он умудрился очень точно описать многое из того, что происходило на окружном и фронтовом уровнях до и после начала войны. Уникальный человек, в каких только переделках не побывал. Всего за 2,5 года войны дослужился от звания полковника до генерала армии (Маршал Советского Союза с 1955 г.) и по должности от начальника оперативного отдела штаба округа и фронта до командующего фронтом.

Матвей Васильевич Захаров, преодолевший силки Института марксизма-ленинизма ЦК КПСС и Главлита и опубликовавший в 1968 г. свой труд: "Накануне великих испытаний". Это прорывная книга. Перед войной автор - начальник штаба Одесского военного округа, генерал-майор. Войну закончил генералом армии, а в 1959 г. стал Маршалом Советского Союза, с апреля 1960 г. по сентябрь 1971 г. (с перерывом в 1 год) возглавлял Генеральный штаб ВС СССР. Лишь столь высокий пост, вероятно, позволил ему опубликовать такую книгу. Но если представить, что ножницы Главлита коснулись и её, то каким же должен был быть исходный материал, если даже изданный можно назвать сенсацией того времени и значимым для сегодняшнего? Вторая книга автора ("Генеральный штаб в предвоенные годы") была написана им в 1969 г., но пролежала "в столе" 20 лет. Причины объяснены в послесловии генерала армии М. Моисеева в издании 1989 г. (М.: Воениздат, 1989, с. 308):

"Книга была написана М.В. Захаровым еще в 1969 году, за три года до его кончины. Столь длительный разрыв между написанием и выходом мемуаров в свет объясняется несколькими причинами. Прежде всего тем, что тогда еще действовали довольно жесткие ограничения в отношении публикаций в открытой печати по вопросам организации, оперативной и мобилизационной деятельности Генштаба. С другой стороны, по негласным правилам того времени для выпуска любого военно-политического, тем более такого важного труда, требовалось получить одобрение ряда заинтересованных должностных лиц. Это вылилось в диктат конъюнктурных мнений. Из книги исчезло много ценного информативного материала, появились оценки, несвойственные автору. На глазах М. В. Захарова происходило обесценивание его труда. Все, кто в этот период встречались с М. В. Захаровым, видели, как это тяжело сказывается на нем. После смерти автора набор книги был рассыпан, изъяты материалы рукописи, находившиеся в личном пользовании. Можно с уверенностью сказать, что в других условиях М. В. Захаров мог (и он говорил об этом неоднократно) написать более глубокий открытый труд".

Развития прорыва 1968 г. при жизни автора не случилось. И случиться, вероятно, не могло. Только пресловутая "перестройка" стала причиной публикации книги. Содержание, несмотря на изъятия и глубокие правки, также может расцениваться как попытка правдиво рассказать о происшедшем.

Но даже и в этом случае, когда автор - начальник Генштаба, он всё равно по факту - частное лицо, ибо не государство создавало его труд так, как создало "Историю Великой Отечественной" в 1960-65 гг. Именно руками госслужащих целых 20 лет был воспрещён выход в свет второй книги заслуженного "частного лица". Именно руками госслужащих, прежде всего - военных, создана такая система хранения документов в нашей стране, которая в настоящий момент не позволяет события 70-летней давности рассматривать объективно. Ничего не поменялось в Отечестве.

Разве даны все ответы на вопросы о причинах тех или иных событий в преддверии начала войны и поражений в её первом периоде? В связи с этим не могу не привести слова главного редактора газеты "Военно-промышленный курьер" М. Ходаренка на круглом столе в Клубе военачальников Российской Федерации в августе 2011 г. ("ВПК", № 31, 10.08.2011):

"Практически всю первую половину 1941 года напряжённо шло стратегическое планирование. Опять-таки, чтобы стратегическое планирование приняло какие-то законченные юридические рамки, что нужно? Решение высшего военно-политического руководства страны. Требуется какая-то исходная точка. Это либо "Указания по стратегическому планированию", либо соответствующие "Соображения…". Но такой документ непременно должен быть.

В нём необходимо определить цели, задачи, характер предстоящих военных действий… Разработка, например, планов первых операций или мобилизационного плана 1941 года началась на основе устных указаний товарища Сталина, высказанных на его даче во время обеда? Этого не может быть... Документы стратегического планирования разрабатываются только на основании письменных указаний первых лиц государства…

Вот хоть один человек… держал в руках эти указания по стратегическому планированию? Наверное, нет. А ведь это именно та исходная точка, та печка, от которой должен плясать любой военный историк, исследующий события конца 1940 - первой половины 1941 года…

Выдвижение пяти армий (не менее 700 тысяч бойцов и командиров с соответствующими запасами материальных средств) к западным границам СССР можно именовать только одним термином - стратегические перегруппировки (причем как часть стратегического развёртывания, осуществлявшегося в стране весной и в начале лета 1941 года). Должно существовать документально зафиксированное решение на переброску пяти армий в западные особые военные округа. Но опять-таки - где оно, это решение? Где текст, карта, схемы, графики? Где бумаги, в которых указаны цели и задачи перегруппировки? Кто держал в руках эти документы?...

24 мая 1941 года собирается необычайно представительное совещание, на которое товарищ Сталин и его ближайшие соратники вызвали высших военачальников Вооруженных Сил СССР, руководителей Наркомата обороны и Генерального штаба. О чём они там говорили? Никто не знает…

Одна деталь. В Красной Армии была принята пакетная система приведения в боевую готовность. Что находилось в пакетах, которые лежали в сейфах командиров и командующих в приграничных военных округах? Какого цвета были пакеты? По какому сигналу они должны вскрываться? Ничего толком и до сих пор неизвестно.

Очень даже неясно и поныне, что происходило непосредственно в Наркомате обороны и Генеральном штабе 21 июня и в первую половину дня 22 июня. Документальных свидетельств нет и в настоящее время. Воспоминания Жукова не могут служить в этом плане надежным источником.

Нет ни одной приличной гипотезы, объясняющей тот факт, что мобилизационная телеграмма была отправлена из Москвы только в 16.20. Война же была объявлена, как известно, в 4.00.

Как только мы касаемся этих вопросов, выясняется, что никто с соответствующими документами не знакомился. Ну, допускаю, что их где-то и когда-то читали единичные люди на самом высшем уровне. Но если мы не сформулируем ясные ответы или какую-то понятную гипотезу, то будет абсолютно непонятно, почему события 22 июня 1941 года происходили именно по этому сценарию, а не по какому-либо другому".

Кому нужны умолчания? Тем же, кто скрывал и скрывает реальные потери личного состава военнослужащих и мирного населения. Тем же, кто скрыл от родственников невыплаченные вклады погибших бойцов в размере 3 миллиардов рублей к концу войны и тем, кто этими выморочными индексированными деньгами пользуется и ныне. Мифы для чиновников важнее реальности.

Приведу ещё один пример. В Москве в здании ГШ ВС РФ на улице Знаменка, дом 19 дислоцируется 15-й отдел ЦАМО РФ. Как обособленный архив ГШ он был создан с 23 марта 1946 г. Хранил документы управлений ГШ, ряда Главных управлений Министерства Обороны СССР. С 21 января 1965 г. архив ГШ преобразован в отдел хранения документальных материалов, подчинявшийся Военно-научному управлению ГШ, с хранением документов СВГК, ГШКА, НКО за период Великой Отечественной войны и послевоенный период, а также документов с грифом "особой важности" главных штабов видов ВС, родов войск и служб, главных и центральных управлений Минобороны. Всего за 30 лет архивом и отделом принято и учтено 116400 единиц хранения, из которых 53724 переданы в другие архивы, 20058 дел уничтожено по истечении сроков хранения. В мае 1978 г. при расформировании Военно-научного управления ГШ архив вошёл в состав вновь созданного историко-архивного отдела ГШ, преемником которого стали впоследствии Военно-мемориальный центр Вооруженных Сил РФ и ныне действующее Управление МО РФ по увековечению памяти погибших при защите Отечества. При этом бывший архив ГШ вошёл составной частью в ЦАМО РФ в качестве 15-го отдела.

Его фонды имеют номера, совпадающие с нумерацией фондов ЦАМО РФ. Для отличия их применен литер "А" с добавлением его к номеру фонда бывшего архива ГШ. Но не везде в публикуемых источниках соблюдается это правило. К примеру, в двухтомном сборнике "1941 год" (М.: Международный фонд "Демократия", 1998) литер "А" отсутствует в большом количестве ссылок на документы. И тогда фонд ЦАМО РФ № 8-А Мобилизационного управления ГШКА без литера "А" "превращается" в фонд № 8 отдела связи Оперативного управления ГШКА; фонд № 15-А Главного Организационно-мобилизационного управления ГШ - в фонд № 15 Военно-исторического отдела ГШКА; фонд № 16-А Оперативного Управления ГШ - в фонд № 16 Центрального управления военных сообщений НКО СССР. Мелочь, казалось бы, но мелочь лукавая. Не специалист не разберётся. А ведь ссылки плодятся в разных публикациях уже с опорой на столь солидный источник сведений! И других, тем более - авторизованных государством, источников документов нет.

Даже в издании "Стратегический очерк Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг." (М.: Воениздат, 1961) во многих местах ссылки на архивные источники реализованы так: "Архив ГШ, оп. 1261, д…" (указ. соч., с. 199) вообще без указания номера фонда. Скажите на милость - в каком фонде бывшего архива ГШ и нынешнего ЦАМО РФ искать эти документы ныне?

Надводной видимой частью исторического "айсберга" как раз и являются редкие опубликованные, порой объёмные, сборники документов. Но даже в достоверности данных рассекреченного в 1994 - 1995 гг. журнала учёта посещений И. Сталина (одно из изданий "На приёме у Сталина", М.: "Новый хронограф", 2008) по части записей посещений вождя в апреле - июне 1941 г. теперь возникли сомнения из-за многочисленных нестыковок данных. Его настойчиво публикуют в разных издательствах, на него уже привыкли опираться историки. Он стал аксиомой. А если он ложный в отражении некоторых периодов и подтасован в 50-х гг.? Так скоро получить "добро" на рассекречивание, как не получили его многие другие важнейшие документы, перечисленные ниже, возможно, мог только "нужный" документ.

Публикации некоторых из них, например, в сборнике "1941 год", в серии "Русский архив" (М.: "Терра", 1993-97 гг.), "1941. Документы и материалы к 70-летию начала Великой Отечественной войны" (С-Пбг: ФГБУ "Президентская библиотека имени Б.Н. Ельцина", 2011) фактически произведены с той же целью: показав - скрыть. Показать одно малое и скрыть другое большое. В них много чего есть, но нет главного:

- оперативных планов использования Вооружённых Сил СССР по ведению боевых действий на западном, северном, южном и восточном театрах с публикацией текстовых частей, карт, графиков по каждому из вариантов - речь идёт не о рассекреченных небольших "Записках" и "Соображениях", а о развёрнутых планах, обязанных быть в армии любой страны;

- подробной схемы развёртывания Вооруженных Сил СССР по мобплану МП-41 от фронта до ветлазарета - какая войсковая часть за счёт кого укомплектовывалась и какие части кем формировались после начала мобилизации; схема развёртывания являлась основой мобплана, его скелетом;

- дислокации войсковых частей с детализацией до полка на всей территории СССР;

- сведений о приписке миллионов военнообязанных запаса к конкретным войсковым частям;

- перечней нарезки районов в регионах для комплектования приписным составом войсковых частей с детализацией от управления фронтом до отдельного батальона;

- планов мобилизационных перевозок Центра и военных округов при объявлении открытой мобилизации через Указ Президиума Верховного Совета СССР и введении графика перевозок военного времени;

- графиков накопления войсковых частей в районах сосредоточения на театрах военных действий;

- подробностей проведения сборов нескольких сот тысяч лиц младшего начальствующего и рядового состава с отправкой сформированных из них саперных, строительных и автобатальонов на Запад в апреле-мае, а также Больших учебных сборов приписного состава кадровых частей и соединений в мае-июне 1941 г. (скрытая мобилизация), на которые дополнительно было привлечено свыше 800 тысяч чел.;

- материалов расширенного заседания Политбюро ЦК ВКП (б) 24 мая 1941 г. с приглашением на него руководства НКО и НКВМФ СССР, ГШКА, всех командующих, начальников штабов и командующих ВВС западных военных округов;

- исчерпывающего перечня важнейших распорядительных документов высших инстанций до начала войны и сразу после него, в т.ч.:

• Директив НКО от 13 мая 1941 г. на переброску армий внутренних военных округов и ЗабВО на Запад (управления 16, 19, 21, 22 армий, 25, 34 ск, всего 28 сд, 3 тд, 1 мд), опубликованы лишь частично;
• Директив НКО от мая 1941 г. (третья декада) о приостановке выделения управлений 19, 21, 22 армий из управлений Северо-Кавказского, Приволжского, Уральского ВО и задержке переброски этих армий на Запад с нахождением части корпусов и дивизий в пунктах постоянной дислокации до особого распоряжения;
• Директивы НКО от мая 1941 г. (третья декада) по дислокации 16 армии в Орловском ВО;
• Директив ГШКА от 27 мая 1941 г. командующим западными приграничными округами о подготовке командных пунктов управлений будущих фронтов и армий - в Паневежисе (СЗФ на базе управления ПрибОВО), Обуз-Лесне (Западный фронт на базе управления ЗапОВО), Тарнополе (ЮЗФ на базе управления КОВО), Тирасполе (9 армия на базе управления Одесского военного округа);
• Директив НКО СССР от 3 июня 1941 г. о развёртывании фронтовых управлений на базе управлений Московского и Архангельского военных округов и армейских управлений на базе управлений Харьковского, Северо-Кавказского, Орловского, Приволжского, Уральского, Сибирского военных округов (18, 19, 20, 21, 22, 24 армии соответственно); ремарка: ни у одного бывшего командующего военным округом, назначенного 3 июня командующим армией, в учётно-послужной карте в ЦАМО РФ дата назначения не указана, все карты составлены в послевоенное время;
• Директив НКО СССР от 6-9 июня 1941 г. о приведении войск западных приграничных округов в состояние повышенной боевой готовности (с выписками из Директив и планов по её выполнению было ознакомлено командование вплоть до отдельных батальонов и дивизионов через получение 9-10 июня 1941 г. пакетов с грифом "Сов. секретно. Особой важности");
• Директив НКО СССР от 12-14 июня 1941 г. о переброске войск упомянутых армий из внутренних округов на Запад и соединений из глубины западных округов к госгранице;
• решений заседания Главного Военного Совета от 18 июня 1941 г., постановившего привести войска западных округов (ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО) в состояние полной боевой готовности (согласно официальной точке зрения, в этот день заседание не проводилось);
• телеграмм-шифровок начальника ГШКА Г. Жукова от 18 июня 1941 г. о приведении войск западных округов в состояние полной боевой готовности, подтверждённых поступившими с нарочными 19 июня 1941 г. в округа из Москвы пакетами с подлинными подписанными приказами;

- причин, по которым мобилизационная шифротелеграмма Наркома Обороны СССР № 2206 ушла в войска лишь после 16 часов 22 июня 1941 г. - через полсуток после начала войны;

- причин отмены по распоряжению из Москвы 22 июня 1941 г. довоенного плана мобилизационных перевозок по железным дорогам западнее Урала и развала упорядоченности при мобилизации и отправке в войска 5 миллионов людей и сотен тысяч лошадей и единиц транспорта в период 23-30 июня 1941 г.;

- сводных анализов, выводов, прогнозов и планов, которые в большом количестве производились управлениями ГШКА и НКО;

- отчётных данных о боевом и численном составе войск на исходную дату 22 июня 1941 г. (хотя бы по состоянию на 20 июня) и за каждую декаду до конца войны, включая людей, танки, самолеты, артиллерию, корабли ВМФ, автомобили, вещевое имущество, прочее;

- данных о пополнениях личного состава, техники, снаряжения;

- материалов уголовных дел военачальников разных уровней, арестованных сразу после начала войны, чьи документы рассекречены лишь частично или вовсе не рассекречены (Д. Павлов, К. Мерецков, П. Рычагов, Г. Штерн, Я. Смушкевич, А. Локтионов, П. Кленов, Н. Трубецкой, В. Климовских, А. Григорьев, А. Коробков и другие), а также уголовных дел, ведшихся в начале войны в отношении военачальников, оставшихся на свободе (Г. Маландин, В. Иванов, И. Смородинов, П. Кащеев-Сёмин и другие).

Где вы это увидите в официально изданных источниках? Нигде, за исключением отдельных сведений в "Статистическом сборнике № 1 (22.06.41)" со смешным тиражом в 25 экземпляров (М.: ИВИ МО РФ, 1994 г.) и ёрническими словами в аннотации: "Материалы сборника рассчитаны на широкий круг исследователей в области военной истории". Благодаря подвижничеству одного из таких "широких" исследователей сборник всё-таки стал достоянием Интернета и народа в 2010 г.

Советское государство в лице своих историков умудрилось создать по 2 истории на каждое событие. Например, одновременно с подготовкой партийными специалистами шеститомной "Истории Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг." Военно-научным управлением ГШ ВС СССР был подготовлен и в 1961 г. увидел свет "Стратегический очерк Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг.", получивший гриф "Совершенно секретно" (М.: Воениздат, 1961). Тираж его неизвестен, однако, каждый экземпляр номерной. В библиотеке ЦАМО РФ хранится экземпляр под номером 207. Первая "История" - для народа, вторая в виде "Очерка" - для избранных специалистов.

Многим известный объёмный труд "Освобождение городов: Справочник по освобождению городов в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.", вышедший в свет в Воениздате в 1985 г., оказывается, имел предшественника 1969 года издания, так же и называвшегося (М.: Центральная типография МО СССР, 1969). Второй от первого отличается тем, что имел статус "Для служебного пользования" и по каждому городу и награждению - точные реквизиты Приказов НКО или Верховного Главнокомандующего. Т.е. и тут подробное издание ограниченного пользования создано для специалистов, а менее подробное - для остальных.

Работа генерал-полковника Леонида Михайловича Сандалова, бывшего начальника штабов 4-й и 20-й армий, Центрального, Брянского, 2 Прибалтийского и 4 Украинского фронтов, о начале войны издана также в двух вариантах: "Боевые действия войск 4-й армии в начальный период Великой Отечественной войны", имевшая гриф "Секретно" до 27 мая 1993 г. (М.: Воениздат, 1961), и "Первые дни войны: Боевые действия 4-й армии 22 июня - 10 июля 1941 года" (М.: Воениздат, 1989). Отличия в содержании значительные.

В истории известен эпизод о первом применении реактивной артиллерии во время войны. Экспериментальная батарея капитана И. Флёрова 14 июля 1941 г. нанесла ракетный удар по станции Орша якобы по скоплению воинских эшелонов противника, которые (невиданное дело!) начали-де прибывать на станцию сразу после её захвата, в полосу эффективного артогня. В это, ставшее уже каноническим, описание можно было бы поверить, если бы не знать о том, что станция Орша в этот момент была под "завязку" забита прибывшими советскими эшелонами с имуществом 1 мд, 14 и 18 тд, 403 и 592 артполков, с приписным личным составом казанской 18 сд, имуществом нескольких головных артскладов и складов горючего из МВО (№№ 1093, 1405, 1406) и огромными запасами боеприпасов, продовольствия и снаряжения, скопившимися на ней после вывоза из Белоруссии. А также с вывозимыми в большом количестве из окружного зенитного артполигона у станции Крупки, что расположена в 86 км западнее, зенитными орудиями дивизионов войсковой ПВО почти всех соединений, дислоцировавшихся в Московском, Орловском, Харьковском, Западном Особом, Киевском Особом, Приволжском военных округах. Прибыли они в Крупки на учения в конце мая - июне 1941 г. Всё это богатство без боя досталось врагу в Орше. Вот что на самом деле являлось целью атаки батареи героического капитана и его подчинённых, а не мифические вражеские эшелоны. Поэтому в начале 60-х гг. представление на присвоение капитану И. Флёрову звания "Героя Советского Союза" было отклонено, 14 ноября 1963 г. он был посмертно удостоен лишь ордена Отечественной войны 1-й степени. 21 июня 1995 г. ему было присвоено звание Героя России. Ничего не имею против. Но правду о героях нельзя мешать с ложью, создавая 2 "правды" - одну для специалистов, вторую для народа.

До сих пор имеют статус "Для служебного пользования", и соответственно, не предназначены для ознакомления "неслужебных" граждан России следующие издания:

- "Сборник приказов и директив Ставки Верховного Главнокомандования, НКО СССР, НКВМФ СССР, Генерального штаба и начальников родов войск о преобразовании объединений, соединений, частей и кораблей в гвардейские и о сформировании гвардейских частей, соединений и объединений" в 3-х томах (М.: МО СССР, 1970);

- "Сборник приказов РВСР, РВС СССР, НКО, Верховного Главнокомандования, Министерства Вооруженных Сил, Военного Министра и Министра Обороны СССР о присвоении наименований частям, соединениям и учреждениям Вооруженных Сил СССР" в 3-х томах (М.: Управление делами МО СССР, 1967);

- "Сборник приказов РВСР, РВС ССР, НКО и Указов Президиума Верхвоного Совета СССР о награждении орденами СССР частей, соединений и учреждений Вооруженных Сил СССР" в 2-х томах (М.: Управление делами МО СССР, 1967);

До сих пор нет в открытом доступе сводного труда по операциям РККА в годы Великой Отечественной войны с приложением карт. В СССР данное издание было выпущено Воениздатом в 4-х томах в 1958 г., называлось "Операции Советских Вооружённых Сил в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг." и до мая 1993 г. было секретным. Кто о нём ныне знает, кроме специалистов?

Государство до сих пор не удосужилось самостоятельно подготовить итоговые публикации. Даже в только что вышедшем в Санкт-Петербурге 1-м томе сборника "Документов и материалов к 70-летию начала Великой Отечественной войны" (С-Пбг: ФГБУ "Президентская библиотека имени Б. Н. Ельцина", 2011) не опубликовано почти ничего нового, ранее не изданного. При этом не публикуются тонны других ключевых и более важных документов из неоткрытых фондов.

Сейчас вышел в свет 1-й том труда "Великая Отечественная война 1941-1945 гг." (М.: Воениздат, 2011). Увидим ли мы до сих пор таимые сведения, о которых только что сказано выше? Можно ли ожидать, что в нём появятся достоверные сведения о потерях войск, нежели те, что опубликованы в "Книге потерь", если в главную редакционную комиссию входит А. Кирилин, а в авторский коллектив Г. Кривошеев и П. Буриков - авторы "Книги потерь"? Вряд ли. И если в труде будут вновь показаны всё те же недостоверные сведения в рамках концепции "Истории Великой Отечественной войны 1941-1945 гг." образца 1960-65 гг. издания, то стоит ли тратить время и деньги на печать нынешнего?

Теперь известно о том, что МО РФ перед 65-летием Победы весной 2010 г. обращалось к высшему руководству России с просьбой утвердить законодательно общий объём потерь военнослужащих в 8,67 миллиона человек, дабы никто уже не имел права сомневаться в этих цифрах. Военные получили справедливый отказ. И теперь мы слышим призывы генерала армии М. Гареева к введению уголовной ответственности за иное мнение. А если нынешние официальные цифры не соответствуют действительности разика эдак в 2?

Что примечательно: о самолетах, танках, пушках, миномётах, рациях, телефонах и прочем имуществе неличного характера - пожалуйста, теперь смотри документы в архиве, изучай их и публикуй, ибо фондообразователи провели в 2009-2010 гг. хотя и неполное, но рассекречивание. Но всё, что касается численности людей в войсках и их потерь - по-прежнему закрыто. В т.ч. засекречены цифры по количеству раненых по фронтам и всей РККА на каждые 5 дней войны (есть и такие сводки). К примеру, все статистические данные Лечебно-эвакуационного управления Главного военно-санитарного управления РККА за годы войны находятся на секретном хранении. Также, к примеру, нигде в публикациях исследователь не найдёт сводных цифр пополнения в РККА и ВМФ за 1941-45 гг. А почему, собственно, за 70 лет мы не заслужили этого знания?

К подводной части "исторического" айсберга, которая все эти годы активно охраняется, исследователи отсекаются на дальних подступах прежде всего сохранением грифов секретности для хранимых документов. Более того, исследователь не имеет права даже ознакомиться с названиями дел в описях секретного хранения, т.к. не имеет возможности получить сами описи для изучения, ибо они тоже секретны. Вот почему с момента выхода в 1998 г. в свет сборника "1941 год" новых подлинных документов в рассматриваемой плоскости практически не опубликовано. Историческая наука России ещё в 1998 г. встала на некой "мёртвой" точке, не в силах пока преодолеть заслоны секретности по событиям 70-летней давности. Видимо, исследователи уже приблизились к барьеру, за которым, если его преодолеть, могут открыться совершенно неудобные и, наверное, даже стыдные и позорные страницы реальной истории страны, в т.ч. военной. И потому функционеры официальной Межведомственной комиссии по защите государственной тайны вновь не дают "добро" на рассекречивание миллионов подлинных документов.

Про И. Сталина чего уж только не сказали и каких только "обличающих" документов не вытащили на свет из его архива. Здесь вряд ли мы узнаем нечто новое, чего ещё не коснулось перо публикаторов и клавиатура веб-мастеров за последние 26 лет. Тихое, но яростное сопротивление сведущих чиновников в деле рассекречивания документов, касающихся других лиц и общей ситуации в СССР и РККА, вероятно, может привести к иным трактовкам роли других высших деятелей Советского государства и армии, чьи действия в случае открытия документов могут получить совершенно неожиданную окраску. Возможно, тогда стали бы понятными реальные роли высших должностных лиц и степень участия их в трагических событиях 1939 - 1945 гг. в полной мере, а не только в той, которая приписывается официальной исторической наукой одному только И. Сталину.

В качестве подобного случая "стоицизма" чиновников можно привести чужой пример в Великобритании - историю с продлением режима секретности в 1987 г. для документов по переговорам Р. Гесса с У. Черчиллем в мае 1941 г. Срок засекречивания закончится в 2017 г. Можно с уверенностью предполагать о том, что рассекречивания этих документов и в 2017 г. не произойдёт по тем же причинам, по которым рассекречивание документов давнего прошлого не происходит у нас.

Также можно привести и слова бывшего члена Политбюро ЦК ВКП (б) Л. Кагановича, прозрачно объяснившего ситуацию (С. Каган "Кремлёвский волк", М: "Прогресс", 1991):

"Все люди делятся на три части: народ, который никогда не узнает правды, и руководители, которые знают правду, но она такая ужасная и далёкая от действительности, что это главная их забота, чтобы кроме них её больше никто не узнал. И есть небольшое количество людей, которые пытаются узнать правду, но они никогда не будут иметь полных доказательств. Руководители старательно уничтожают все улики своей преступной деятельности… О том, что в действительности происходит или будет происходить, говорить нельзя".

Комментарии излишни…

Версия части 1 статьи в pdf.

Версия части 2 статьи в pdf:

Версия части 3 статьи в pdf.

Версия части 4 статьи в pdf.

Версия части 5 статьи в pdf.

Версия части 6 статьи в pdf.

Продолжение следует.

И.И. Ивлев.