Мы просто убиты.

1942 год. Февраль. Перешеек полуострова Средний. Хребет Муста­Тунтури.

...Руки примерзали к стальному дулу, вокруг зло жужжали свинцовые мухи и, вгрызаясь в скалистую породу, осыпали каменным дождем. Но Санька не думал об этом. Он не слышал жаркого боя, не замечал того, что творится вокруг. Мысли были об одном: там, внизу, над ущельем, висит его раненый друг.

— Держи! Хватайся за автомат! Мишка прикроет!
Алексей молчал. Сашке казалось, что он слышит его тяжелое дыхание, перемежаемое стоном:
— Ну же, держи! — вновь подхватило скалистое эхо отчаянный крик: он не понимал, почему друг медлит. Саня и не подозревал, что его веселый приятель­корешок висит на одной левой руке. Правая — раздроблена, кость торчит из рваного рукава бушлата, пропитанного кровью.
Алексей поднял иссеченное каменной крошкой лицо. Друга он не видел, а спасительный приклад автомата был так близко...
— Не надо, Санек, — прошиптали его сухие, посиневшие от холода губы. — Прощай...

Рука ослабла. И в повисшей на одно мгновение над скалами тишине Сашка услышал последний вздох друга: «Жи­ви­и­и...». От неожиданного осознания того, что случилось, он поднялся во весь рост и... замер: пулеметная очередь прошлась по спине, оставив на бушлате четкий след. Сашка вскинул руки, осел на холодный камень и соскользнул в ущелье, вслед за другом. Так они и остались лежать — голова к голове.

1998 год. Август. Перешеек полуострова Средний. Хребет Муста­Тунтури.

Так мы и нашли их, спустя 56 лет: в полной боевой выкладке, опоясанных гранатами, с ложками за высокими голенищами ботинок.

Как погибли эти ребята — останется тайной. Описанный выше эпизод — всего лишь наше предположение, возможно, очень далекое от истины. Мы только сопоставили со скалистой мурманской местностью то, как лежат солдаты, расположение хорошо сохранившихся немецких укреплений, и у нас получилась такая картина последних минут их жизни.

Просто нам очень хотелось увидеть что­то кроме заросших мхом останков Победителей, потому что стало невыносимо обидно за этих мужиков: они не оставили нам шансов найти их детей, внуков, правнуков — при них не оказалось смертных медальонов.

За две недели экспедиции мы обшарили все три высоты хребта Муста­Тунтури и близлежащие сопки. Удалось найти останки только 32 солдат, но мы знаем, что здесь их еще много. Здесь, на перешейке полуострова Средний, за долгие годы Великой Отечественной безвестно пропал не один морской десант, пали сотни наших солдат, воевавших в стрелковых, артиллерийских полках, пулеметных бригадах.

Как тут вообще можно было воевать, честно говоря, и представить себе невозможно. Если нам, налегке, всего­то с саперными лопатками в руках, с трудом удавалось вскарабкаться на скалистые, порой отвесные склоны, то каково приходилось им. Поистине возможностям человека нет границ! И с зимней промозглой стужей, и с проливными осенними дождями, и с летним гнусом и комарами — со всеми «прелестями» суровой северной природы они справились. Одолели, победили! Только со смертью совладать не смогли. И с человеческим беспамятством.

Увы, имена не всех солдат, кого нам удалось разыскать в этот раз, мы сможем установить — только трое доверились медальонам. Остальные, наверное, поверили в солдатскую примету: заполнишь бланк «смертника» — обязательно погибнешь. Многим помогла­таки хозяйская жилка — привычка надписывать свои вещи. Мы знаем, например, что среди захороненных нами на воинском кладбище у подножья Муста­Тунтури есть солдат по фамилии Филипенко (надпись на ложке), Шанин (на фляжке), Аверин (на подсумке), Боровик (на котелке).

Рядом с ними под могильным крестом лежат мурманчанин ефрейтор Александр Хитров, уроженец Черниговской области Федор Онищенко, Михаил Каценко (Кащенко, Криценко — ?) со станции Дундино, что в Челябинской области, и наш земляк Александр Петянин. С Александром Васильевичем история вышла интересная. Узнали мы его имя не из медальона. Рядом с его останками была обнаружены редкая для этих мест находка — портмоне. Из него мы извлекли кучу документов: справку о том, что паспорт, выданный ему 16.11.1940 года № 539604 Устьянским РВК, с. Шангалы, сдан в 1942 году, комсомольский билет, квитанцию на сдачу в ремонт часов, железнодорожный билет от станции Сорока до Обозерской. Вот они какие — северяне. Основательные, хозяйственные, хотя и такие еще молодые!

Скорее всего, летом мы опять рванем на Муста­Тунтури. Опять будут ободранные об острые камни руки, будут поиски солдат — успешные и не очень, будут трепыхаться на холодном морском ветру палатки. Будут гробы, на кладбище времен войны появится новая могила. И будет дождь.

Редкое захоронение останков солдат Великой Отечественной проходит без дождя. Это уже наша поисковая примета. Даже если утром на небе ни облачка и синоптики обещают на редкость жаркий день, мы знаем: несколько капель упадет на свежую братскую могилу. То ли это слезы радости душ павших, наконец­то нашедших покой, то ли слезы многолетних горьких рыданий матерей, так и не дождавшихся своих мальчиков. Рыданий перед их фотографиями над маленьким листком бумаги с вселяющими надежду и оказавшимися такими безнадежными словами: «Пропал без вести».

Валентина СВЕТЛОВА

Газета "Независимый взгляд" №2 10.03.04 (г. Архангельск)